Подумал я об этом без злости и раздражения. В конце концов дело консультанта давать советы, а не моральную поддержку оказывать.
— Так с какой целью ты ткнул потерпевшего заточкой? — спросил вдруг капитан. — Поссорились?
Захотелось сказать, что не заточкой, а гвоздём, и вообще это было нападение по политическим мотивам, поэтому пострадавшим надо считать именно меня; как сдержался — не знаю. В самый последний момент опомнился и язык прикусил, выдал свою первоначальную версию.
Скуластая физиономия капитана приобрела ещё более жёсткое выражение, и он не удержался от упрёка консультанту:
— Альберт Павлович! Нежелание вашего подопечного сотрудничать со следствием возмутительно!
Мой вчерашний собутыльник только руками развёл, заявив:
— Ничего не могу поделать.
— Да неужели?
— Именно так.
Георгий Иванович пригладил жёсткие чёрные усы, порылся в бумагах и выудил стопку сшитых листов в пару пальцев толщиной, пошелестел ими, невпопад спросил:
— Член Февральского союза молодёжи с прошлого года?
— Какое это имеет отношение… — возмутился было я, но меня перебили.
— Отвечай!
— Да.
— В иных политических организациях состоял?
— Нет.
— Чем вызван левый уклон в убеждениях?
Я даже не подозревал, что у меня есть какой-то там «уклон», и понятия не имел, почему так решил собеседник, но вместо неопределённого пожатия плечами, вдруг сказал:
— Скорее не левый уклон, а категорическое непринятие идей реваншизма.
Ну да — монархистов я на дух не переносил. И упёртых консерваторов, желавших восстановить самодержавие в его изначальном виде, и их куда более многочисленных единомышленников, предлагавших реставрировать прежний режим в новой конституционной обёртке.
— Вот как? Интересно. — Капитан кинул быстрый взгляд на Альберта Павловича, но на этот раз обращаться к нему не стал и задал очередной вопрос: — Личные интересы?
— Чтение, — коротко ответил я.
— Разве это единственное увлечение? — с улыбкой уточнил Георгий Иванович. — А как же бокс и вольная борьба?
В боксёрский зал я проходил два месяца, в борцовскую секцию — три. Нет, меня не выгнали, забросил сам. Да и заниматься начал исключительно из-за Аркадия, поднявшего тему тренировок на собрании нашей ячейки. Но говорить об этом не стал, да капитан в ответе и не нуждался.
— Прыжки с парашютом и десантирование из дирижабля по тросу? — продолжил он зачитывать список моих краткосрочных увлечений.
Пять прыжков с парашютом, десять высадок с аэростата. Больше — никогда. Даже сейчас не понимаю, как позволил себя в это втянуть.
— Стрельба из пистолета и винтовки?
В тир ходил полтора месяца. Ничего против этого занятия не имел, банально стало не хватать на патроны карманных денег.