— Странно, зачем перерождённым оркам возвращать память? — удивился я. — А у ушедших на перерождение людей тоже будет память о том, что произошло здесь?
— Нет, не будет у них воспоминаний, — уверенным тоном заявил он. — Так делает только наш Покровитель в отношении достойных. Сам рассуди, что лучше: молодой и неопытный орк, который не знает как развиваться и становиться сильнее, или тот, кто уже опытный воин и чувствует за собой долг перед собратьями? Тут дважды думать не надо, и так понятно. Лет пятнадцать и они войдут в полную силу, и смогут уже наравне сражаться с другими… а если они окажутся в этой жизни так же полезны Покровителю и смерть будет доблестной, то он их снова вернёт обратно.
«Интересная стратегия. Это как вечная жизнь со сменой тел, которую даёт их бог самым полезным оркам. На какой — то культ войны похоже… Доблестная смерть — можешь вернуться обратно. А еще и тела дают молодые. Небось все старики только в бой и рвуться, чтобы доблестно умереть… Жуть…»
Между тем, Рогдар уже частично расчистил пристройку, как мне показалось, под костёр. А ведь, по сути, только я удерживаю его здесь. Возможно…
Я залез в свою сумку и достал украшенный рунами камушек.
— Эй, Рогдар, — позвал я орка и, когда тот с немым вопросом в глазах повернулся в мою сторону, кинул ему филактерию. — Можешь её разрушить?
Орк уставился на пойманный камень, пару раз моргнул и перевёл полный подозрения взгляд на меня.
— Зачем?
— Ну так, ты сам рассказал о перерождении. Умереть сейчас и родиться заново не помня всего того, что творилось здесь. Разве это не лучшее решение?
Орк продолжал смотреть на меня как — то странно не спеша с ответом, потому я решил обосновать такое решение:
— Я скован силами, которых не понимаю. Не знаю, что мне делать со всем этим, как жить дальше, да и желания особого выживать с таким раскладом нет. В любой момент управление телом могут перехватить и творить что вздумается. Возможно, лучше бы сделать это самому, разрушить её, но, боюсь, мне просто не позволят так поступить. К тому же, там не так и много прочности осталось.
Рогдар перевёл взгляд с меня на филактерию, поднёс её к глазам, повертел между пальцами и отрицательно покачал головой.
— Судя по внешнему виду, прочности явно больше половины, она почти целая. К тому же, я не могу её разрушить чисто физически.
Он небрежно достал из — за пояса один из двух кинжалов, висевших там, и замахнулся. По лезвию скользнуло серебряное свечение, удар…
Я весь сжался и зажмурился, так как не знал чего ожидать. Будет ли мне больно, или сразу мир померкнет? Вот только после звона соприкосновения лезвия о камень я продолжил сидеть в пыльной пристройке. Всё тот же запах, шум леса невдалеке.