В конце концов получилось так, что Зейру объявили чуть ли не главным и единственным виновником плохой подготовки к новой войне. Он-де типичный военный бюрократ, заботившийся только о своей карьере, который совершил чуть ли не все стратегические (непреклонная верность «концепции») и тактические ошибки (собственный, безусловно надежный источник, подполковник разведки Южного командования, которое охватывало весь оккупированный Синай вплоть до линии Бар-Лева, шедшей вдоль захваченной Израилем стороны Суэцкого канала, Симан-Тов 1 октября 1973 г. сообщил, что через несколько дней Египет двинет свои войска через Суэц, — но и это сообщение было проигнорировано).
В вину ему ставилось и «ослепление» ЦРУ — действительно, в тот период практически вся информация в ЦРУ по Ближнему Востоку шла от израильской разведки, то есть фактически «концепция» воздействовала и на ЦРУ, — в результате чего накануне начала военных действий президент Никсон заявлял, что считает «новую войну на Ближнем Востоке маловероятной», расценив массовые и необычные передвижения арабских войск 5 октября 1973 г. как «ежегодные маневры».
По сей день достается от критиков и Цви Замиру>[140], хотя «Моссад» был более насторожен. За два дня до сирийско-египетского нападения агент «Моссада» в Каире сообщил о приближении войны. Шеф «Моссада» воспринял это предостережение серьезно, но не стал отстаивать свою точку зрения в высших эшелонах. Более того, в тревожный час Замир сам выехал за рубеж для личного опроса «источника», агента, который на короткое время был вывезен из Египта. В пятницу 5 октября Голда Меир не могла найти Замира.
Но относить вину только на руководителей разведслужб и нескольких аналитиков просто неправомочно. Не они придумали «концепцию» и попросту не могли ее преодолеть.
Вся проблема — в политическом руководстве страны. Первые лица государства, прежде всего Голда Меир и Моше Даян, по целому ряду объективных и субъективных причин, приняли как догму незыблемость военного превосходства над опасными соседями и фактически сделали все для ее претворения в жизнь.
Сложилась историческая ситуация, когда стабильность и динамичное развитие страны — а это, возможно, были единственные факторы, которые давали (в демократической модели внутреннего устройства, принятой Израилем) возможность оставаться у власти, — впрямую зависели от уровня военных приготовлений и внешней стабильности.
Оппозиционные политические силы в тот период уже могли в любой момент — что в конечном итоге и произошло в последующие годы — принять на себя руководство страной. Удержание политического господства во многом, если не полностью, определялось поддержкой масс, а для этого политика правящей партии должна была приносить процветание и военную стабильность.