– Нет, – ответил я, внутренне ежась. Не из-за того, что Лиз сказала сейчас, а из-за того, что она говорила раньше. Было как-то тревожно осознавать, что меня окружают триста тысяч мертвецов. Хотя я знал, что мертвые исчезают из мира уже через несколько дней после смерти – максимум через неделю, – мне все равно было боязно смотреть вокруг: а вдруг я увижу, как все эти мертвые стоят у своих могил или прямо на могилах? А потом начинают шагать к нам, как киношные зомби?
– Ты уверен?
Я посмотрел на людей, слушавших заупокойную службу (или надгробную речь, или как оно называется, я не знаю). Священник, видимо, начал читать молитву, потому что скорбящие склонили головы. Все, кроме одного. Он единственный просто стоял и рассеянно смотрел в небо.
– Тот человек в синем костюме, – наконец сказал я. – Тот, который без галстука. Он может быть мертвым, но я не уверен. Если они умирают без ран и увечий, без видимых ран и увечий, с виду они ничем не отличаются от живых.
– Я не вижу никого без галстука, – сказала Лиз.
– Значит, он точно мертвый.
– Они всегда приходят на свои похороны? – спросила Лиз.
– Откуда мне знать? Я никогда раньше не был на кладбище, Лиз. Я видел миссис Беркетт на ее похоронах, но не знаю, была ли она на кладбище, потому что мы с мамой туда не поехали.
– Но ты видишь его. – Она словно в трансе смотрела на группу скорбящих. – Ты можешь к нему подойти, можешь с ним поговорить, как тогда говорил с Риджисом Томасом.
– Я никуда не пойду! – Мне не хочется говорить, что я произнес это тонким, писклявым голосом, но именно так и было. – Перед всеми его друзьями? Перед женой и детьми? Ты меня не заставишь!
– Угомонись, Чемпион, – сказала она и взъерошила мне волосы. – Я просто пытаюсь уложить все в голове. Как, по-твоему, он сюда попал? Уж точно не на такси.
– Я не знаю. Я хочу домой.
– Скоро поедем домой.
Мы продолжали кружить по кладбищенским дорожкам, среди памятников, и фигурных каменных надгробий, и бессчетных обычных могильных плит. Еще трижды мы видели похороны: на двух из них было не очень много народу – и главный виновник события незримо присутствовал рядом, – а на одном погребении собралось человек двести, не меньше, и священник (в кипе, да, и в прикольной на вид шали) говорил в микрофон. Каждый раз Лиз спрашивала, вижу ли я покойного, и я каждый раз отвечал, что понятия не имею.
– Может, ты просто мне не говоришь, – сказала она. – Я же вижу, ты злишься.
– Я не злюсь.
– Злишься-злишься, и если ты скажешь Ти, куда я тебя возила, мы с ней, наверное, крепко поссоримся. Вряд ли ты согласишься сказать, что мы были в кафе-мороженом, да?