– Тебя выгоняют из города? – мой голос дрогнул. – Из-за меня?
– Не переживай, – Кассан погладил мою руку, – ты ни при чем. У меня самого имеются кое-какие проблемы с законом. Это просто совпадение. Денег я скопил достаточно для того, чтобы обосноваться на новом месте.
Я шмыгнула носом.
– Не плачь, у меня все будет хорошо. Я переживаю лишь за тебя.
Кассану на сборы дали два дня. И эти два дня он потратил не для того, чтобы по выгодней продать кузницу или собраться в дорогу. Он их потратил для того, чтобы обойти всех своих знакомых в порту и замолвить за меня словечко.
Я была раздавлена. Виной перед друзьями, страхом, непониманием и злостью. До начала занятий оставался еще месяц, и я точно была уверена, что он станет самым трудным.
Остаток каникул превратился в бесконечные прядки. Весь порт, точнее его теневая часть, сплотилась против судьи и его наемников, чтобы меня спрятать. Чуть ли не каждые несколько дней я меняла место жительства. Жила в борделе среди девушек легкого поведения, ночевала в трюмах на торговых кораблях, даже в схронах контрабандистов на побережье.
В благодарность помогала им, чем могла, но мои полезные и не очень умения работы с металлом не шли ни в какое сравнение с реальной опасностью от ария Хорна, если меня найдут.
Незаметно исполнилось восемнадцать, я даже забыла о дне рождения и вспомнила только через несколько дней, когда в руки попала свежая столичная газета с датой.
Я с жадностью прочитала ее от корки до корки и узнала, что арий Торус Хорн (наконец!) обручился с арией Оттаной Нурв. Обе семьи с восторгом подзавили молодых и прочее, прочее.
Ну, слава богу, теперь, надеюсь, он от меня отстанет.
Хотя слишком больших проблем Торус мне не доставлял, лишь тот неприятный поцелуй и все. В остальное время он лишь оскорблял пошлыми намеками. Больше проблем доставили сплетни, которые распускали о нас.
Да, и самая большая проблема – это его отец, верховный судья!
Меня угнетала мысль, что Кассан из-за меня бросил все и уехал. Он, конечно, обещал известить письмом, когда доберется до родителей Виолики и обоснуется, но я все равно переживала.
Я похудела и подурнела лицом. Постоянная тревога не прибавляла привлекательности.
И когда я рано утром в последний день лета надевала прошлогоднюю школьную форму, она на мне висела мешком. Я не стала входить в главные ворота, может быть, меня ждали, а может, и нет. Прошмыгнула, как всегда, через забор со стороны моря, раздвинув прутья.
Наконец, я на территории школы, в безопасности. Я чувствовала, как облегчение накрывает меня с головой, словно переступила импровизированную границу.