Под шумок Греция свергла своего короля Отто, правившего аж с 1832 года. Сразу все-все-все размечтались посадить на греческий трон именно своего родственника или ставленника. Правда, многое зависело и от самих греков, которым просто король неинтересен. Новые времена требовали нового подхода. Король должен иметь свои средства, желательно крупные, и свои планы по улучшению жизни в стране. И где такого взять, если тот же Старко пока работает королём в одноимённом королевстве. Может Пётр Второй Ольденбургский захочет? Так вроде хорошо сидит у себя в Любеке и богатеет благодаря торговому флоту, который когда-то был создан на деньги Старко.
В любом случае, посадить там знакомца имеет смысл, вдруг в чём-нибудь другом прибавится? Хотя те же баварцы вроде кандидата имеют, англичане и испанцы круги нарезают, ясно, что и Пруссия не прочь обзавестись дочерним королевством с древней историей и культурой. Прикольно то, что кандидатов заявляют сами греки, но победить может не тот, кто наберёт наибольшее количество голосов на всегреческом плебисците. Например, в реальной Истории, сын королевы Виктории набрал более 95 % голосов, но королём не стал. Таковым довелось быть (аж на 50 лет) Георгу Глюксбургу, получившему… шесть голосов.
"Самовластье мистера Парэма" уже явно приближалось к своему апогею. Старко ощущал себя всемогущим, но не знал, как это использовать. Слишком огромные деньги в персональных кубышках набрались, тут ещё начались и медленно растущие приходы золота с Ранда. Все эллинги заполнены строящимеся кораблями, металлоизделия для которых производят по всему королевству. Повсюду строительный бум: от жилья до железных дорог. Единственное ограничение — нехватка рабсилы, но вводить повальную иммиграцию Олег не собирался. В любом случае, растут дети и им понадобятся рабочие места. Можно давать взятки любых размеров, но почему-то интересные идеи куда-то пропали. Явное пресыщение собственными, практически неограниченными, возможностями. То-то англичанка не только не гадит, но и не пытается даже. Хотя стопудово от своего не отступится, выждав десяток-другой лет.
— Олег, что происходит? — участливо докапывался Легостаев, — ты с каждым месяцем всё грустнее и понурее выглядишь.
— Андрей Андреевич, вы не поверите, но я хочу обратно в прошлое, когда у вас жил, — плакался в жилетку зажравшийся монарх, — чтобы с Настей и детками, но в сельской местности и без капиталов.
— Но это явно невозможно, ты ответственен за то, что создал своими руками.
— Может кому-нибудь власть передать?