— А чего заморачиваться? Сходи в мастерские, найдут они тебе 12 вольт. Сколько там ампер, не помню, восемь вроде.
Ну вот, Лёха сам предложил альтернативный вариант. Возможно, он и лучший.
Попрощавшись, я вышел на улицу. Ну что, сразу в Управу, поставить ствол на учёт, чтобы мне его в документ внесли… Оружейный отдел по субботам работает раз в две недели, на прошлой не работал — значит, на этой будет.
В Управе было тихо и сонно — по выходным стабильно работает только «восьмёрка», служба приёма прибывших, а колдун вообще всего один на всех, дежурный. Ну и дежурная смена безопасников. Иногда ещё у них исследовательский отдел приходит на выходных, но эти вообще непонятно по какой системе работают.
Колдун откровенно зевал, несмотря на то, что уже был одиннадцатый час — не исключено, что спал, когда я припёрся. Но, дождавшись, пока дама из оружейного отдела внесёт записи в мой документ, уверенно шлёпнул на него магическую метку, и я стал счастливым обладателем совершенно законного карабина М1А1.
Зайти, что ли, в «восьмёрку»? Скорее всего, там, как всегда, сидит Хорошин, а он, вот каламбур, мужик хороший. Может, чаем угостит. На самом деле, в отделе у них человека три, но Павел Степаныч чаще всего дежурит лично, особенно по выходным. Как сам говорит — одинокий, дома никто не ждёт, а тут при деле. В принципе, он прав — Хорошин не сильно старше нашего Палываныча, но человек совсем иного склада, движуха за стенами города — не для него.
Постучавшись для приличия в дверь кабинета, я вошёл.
— О, Волк! Какими судьбами? — Хорошин поднял глаза от какой-то книги. — Только не говори, что опять кого на Болоте нашёл!
Ну да, до этого я был здесь аккурат с Машей, привезённой с Болота. И, кстати, именно Степаныч нашептал ей, что нужно держаться меня, что и вылилось в наши приключения… и ещё неизвестно, что бы было со мной, если бы не Маша.
Кстати, к Маше тоже надо бы ради приличия заглянуть, хоть и виделись недавно.
— В оружейный заходил, регистрировал, — я снял с плеча и продемонстрировал карабин. — Так что поздравьте с обновкой.
— А ты и сам себя поздравил, — резонно отозвался Хорошин. — По лицу ж видно, довольный… Нерусское ружьишко-то?
— Американское.
— Эх, не патриот ты, Волк… Нет ничего лучше родного калаша. Чай будешь?
— Буду, конечно.
Хорошин строит из себя патриота, но не уверен, что он вообще держал в руках оружие. Хотя, скорее всего, держал — в армии он явно был ещё до того, как всё покатилось в тартарары. А вот здесь он человек абсолютно мирный, хотя, если разобраться, на переднем крае — приём «провалившихся», как-никак.