— Неандертальцы не умели разговаривать, Евгения! У них мозг был развит иначе, чем у кроманьонцев. Но, насколько я понял, сейчас речь вообще не о них, а суть твоего высказывания состоит в том, что ты считаешь, будто я говорю глупости!
— Извини, Миша, но пока мне лично не повстречается неандерталец, я в твою версию не поверю.
Не дав брату ответить, Женя вприпрыжку, как ни в чем не бывало направилась к дому, а Миша остался стоять возле невскопанной клумбы, раздумывая о том, как ему надлежит поступить в подобной ситуации. Можно было последовать за Женей и спокойно пообедать, а можно — обидеться на несносную девчонку, проигнорировавшую его блестящую идею. По правде говоря, парень и сам чувствовал шаткость собственных доводов, но именно поэтому особенно разозлился на сестру. Поскольку Миша Шерлок Холмс еще не успел как следует проголодаться, он решил обидеться на сестру и совершить небольшую прогулку в неизвестном направлении. Громко стукнув калиткой, «непризнанный гений» зашагал по направлению к трамвайной остановке.
— Осторожней, пожалуйста!
— Извините! — Только теперь, едва не сбив шагавшего навстречу человека, очкарик сообразил, что не он один ходит по улицам. — Я вас просто не заметил.
— Случается.
Миша хотел было уже проследовать дальше, но потом осознал, что толкнул своего соседа, лаборанта Игнатия, работавшего на той же институтской кафедре, что и Мишины родители, и жившего в соседнем частном домике. Это был еще довольно молодой мужчина с неприметной наружностью унылого блондина. Он словно был покрыт тонким слоем пыли, под которым блекли краски и стиралась индивидуальность. Лишь небольшие бегающие глазки Игнатия контрастировали с его внешним спокойствием и легкой заторможенностью. Лаборант был человеком замкнутым, но очень исполнительным и аккуратным, за что его ценили на кафедре. О его частной жизни никто ничего не знал, за исключением того, что Игнатий жил один, не любил собак и разводил пионы, нарциссы и гладиолусы. Как правило, Игнатий избегал общения с людьми, но с Мишей Шерлоком Холмсом находился в хороших отношениях — обоих чудаков связывала любовь к цветам. Изредка встречаясь, они обменивались новостями цветоводства, а не так давно Миша подарил лаборанту клубни прекрасных розовых пионов, которыми восхищались все, кто заглядывал в дом Жигановых.
Сообразив, что нашел достойного слушателя, который наверняка с интересом выслушает его гипотезу о замученных ностальгией неандертальцах, Миша догнал успевшего проследовать к своей калитке Игнатия и заговорил…
Сначала лаборант слушал своего соседа без особого энтузиазма, но потом в его неспокойных глазах вспыхнул неподдельный интерес. Похоже, судьба неандертальцев заинтересовала Игнатия столь же сильно, как и Мишу. А очкарик говорил, говорил, говорил, страшно довольный тем, что наконец-то нашелся человек, пожелавший его выслушать. Постепенно Миша от глобальных проблем перешел к частным, начав жаловаться на то, что никто не относится к нему всерьез: