Высокородный уцепился за пальцы, каким-то невероятным прыжком оказавшись на теневике. Я же чуть не закричал от боли, только теперь поняв, что с рукой явно что-то не в порядке. Именно из нее и выплеснулась сила Уварова. Сейчас конечность повисла плетью и отказывалась слушаться. Ну, просто отлично.
Наличие еще одного наездника Чернышу не понравилось, однако он благоразумно решил высказать свои претензии чуть попозже. Тинеев лишь успел крикнуть: «Отступаем», прежде, чем теневик сорвался с места, уносясь прочь сквозь голый осенний лес.
Король не желал отпускать нас, и даже пытался преследовать, быстро распадаясь и собираясь в новом месте. Передвигался резвее обычного человека, но намного медленнее самого молодого теневика. Последние в том, другом мире, были бодрой кавалерией, тогда как иншии обычной тяжеловооруженной пехотой.
Прорыв через защитный купол и дерзкий побег уложились всего в несколько секунд, однако отходил я от произошедшего минут десять. Все то время, пока теневик мчал прочь от загородного дома Уварова, наматывая сотни километров на своем внутреннем спидометре. И только когда я немного успокоился, мы остановились посреди живописного луга. Внизу медленно текла речка, неподалеку чернела разбитая непогодой и колесами машин, проселочная дорога, а за пригорком курилась дымом печных труб деревенька. В воздухе пахло мокрым деревом и травой. Мы, наверное, уже где-то в Поволжье, если я правильно понимал скорость теневика. Хорошее и спокойное место, чтобы обсудить все случившееся.
— Он предал нас, — бушевал Тинеев, оказавшись на земле. — Это выродок предал нас.
— Даниил Александрович…
— А что с Мышем? Он мертв? Что с Камнями? Они остались там?!
Даже тяжело дышащий теневик повернул голову на меня, говоря, мол, дядька-то не в себе. Хотя чего там, я понимал эмоции Тинеева. Пережить такое непросто. Если тебя предают один раз, то человек подлец. Если два, то ты дурак. Хотя, для высокородных подобное поведение довольно распространенное.
— Даниил Александрович, — предпринял я новую попытку объясниться.
— Все пропало, — схватился за голову обычно мрачный Тинеев. Выглядел он и правда отчаявшимся. — Мы все мертвы.
Я пришел к выводу, что говорить тут не надо. Лучше показывать. Поэтому вытащил из кармана недавно выданный одним высокородным медальон. Обычного, бытового использования, производством которых как раз занимался Уваров. По-другому они назывались медальоны призыва.
Увидев в моих руках столь интересный артефакт, Тинеев насторожился. Видимо, решил, что после предательства Горленко сегодняшний день может принести еще ряд сюрпризов. И он был недалек от истины. Я жестом показал ему, что все нормально, а после использовал медальон.