В одно мгновение вся сцена с незнакомцем возникла перед его глазами. Он вскочил на ноги и вынужден был схватиться за дверную ручку, чтобы не упасть. Он снова видел! Комната освещалась только слабым пламенем свечи, но все-таки он видел! Даже простые тени казались живыми и полными цвета. Огонек фитиля отливал то густо-оранжевым, то желтым, то так сиял голубым, что на него больно было смотреть. Дешевый и тусклый ситец подушек, на которых он спал, вдруг превратился в роскошную ткань, украшенную прихотливыми узорами. Он вытянул одну руку и дотронулся ею до другой: она оказалась именно там, где и должна была быть. Лицо Салеха было влажным и теплым. Может, он поранился, когда упал? Нет, это просто слезы.
А что с его собственным лицом? Его-то он сможет увидеть? Зеркало! Надо срочно найти зеркало! Схватив самую большую из свечей, он оглядел комнату. В шкафу нашлось немного одежды, шерстяная шляпа и, как ни странно, шелковый зонт с серебряной ручкой, который носят только богатые франты. Полюбовавшись им немного, Салех отшвырнул его прочь и возобновил поиски. Что же за существо здесь жило, если ему вообще не требовалось зеркало? Неужели оно никогда не брилось?
Краем глаза он заметил, как на письменном столе что-то блеснуло.
Салех поднес свечу ближе. На углу стола стояла целая коллекция металлических фигурок — штук десять, не меньше. Раньше он слишком плохо видел, чтобы их заметить, но сейчас разглядел и птиц, и насекомых, и даже крошечную кобру, приготовившуюся к броску. Рядом с фигурками лежал завернутый в кожу набор инструментов: тонкое шило, изящно изогнутые иглы, какими мог бы пользоваться дантист или хирург. Или жестянщик, как он только сейчас понял.
Салех принес на стол все остальные свечи и расставил их вокруг фигурок. Некоторые из них были закончены и отполированы до блеска; над другими мастер, казалось, еще работал. Особенно хороша была змея с узорчатой кожей — идеальная картина равновесия и покоя. Долго и с восторгом Салех разглядывал крошечных насекомых, в которых воплотилось не столько внешнее подобие, сколько живая душа этих существ: длинные ноги и хоботки богомолов, круглый литой панцирь жука. А вот ибис казался каким-то неловким и плохо сбалансированным, — пожалуй, что-то не так было с его клювом. Салех взял фигурку в руку и пригляделся. Вся левая сторона тельца была смята, как будто стерта в досаде.
В глазах Салеха снова защипало от слез. Фигурки были прекрасны и не только потому, что на них первых упал его выздоровевший взгляд. Они были плодом долгих молчаливых и одиноких усилий. Никогда бы он не поверил, что их высокомерный, насмешливый и пугающий творец способен на такое.