Дерптская земля первой ощутила на себе ужас войны с московитами. Русские отряды растекались по округе и принялись разорять ее, подвергая огню и мечу. Ожиревшие, погрязшие в разврате и лени ливонские бароны были страшно испуганы слухами о походе варваров-московитов на их земли. Спешно вооружая гарнизоны, они, завистливые и жадные, не могли объединить свои силы, дабы противостоять жестоким московитам.
Один из отрядов вел уже престарелый Шах-Али. Он сильно сдал в последнее время. Поняв, что Казани ему уже не видать, Шах-Али так и сидел безмятежно в Касимове. В прошлом году умерла его возлюбленная, самая дорогая для него жена – Сююмбике. Скончалась тихо и мирно, видимо, угаснув в тоске по сыну Утямышу, который уже давно, будучи христианином, жил при дворе царя, приняв после крещения имя Александр. Когда похоронили ее, Шах-Али с великой горечью вспоминал их недолгую семейную жизнь. Общих детей у них не было, да и Сююмбике никогда его не любила – об этом он знал, но старался не думать, не верить. Осунувшийся и постаревший, Шах-Али отправился в Ливонию, дабы совсем не сойти с ума от горя.
Одетый в богатые доспехи, он во главе своего полка подходил к деревне и велел разбивать шатер. Узкая седая борода его колыхалась на ветру. Он уже видел, как крестьяне с ужасом хватали детей и прятались в своих домах.
Сдерживая коня, Шах-Али покосился на своих бойцов, хищно улыбавшихся, предвкушая добычу. Они ждали лишь приказа.
– Пусть грабят! – говорил он своим приближенным, слезая с коня. – Но все награбленное пусть бросят в общий обоз! Самые ценные вещи по праву будут принадлежать мне.
– У этих свинопасов нет ничего ценнее глиняных горшков, – отшутились его приближенные. Злостный смешок прокатился по отряду.
Прозвучал сигнальный рев трубы, и воины ринулись на деревню. Выламывали двери, мужчин убивали на месте, женщин и девушек хватали и насиловали.
Тем временем за разбоем наблюдал Шах-Али. На огонь уже поставили большой котел с водой. Свита и сам хан готовились к трапезе, словно не замечая горящую перед их глазами деревню и бойню, которую устроили войска царского вассала…
– Скоро от Ливонии останется лишь пепел, – протянул Шах-Али, – неверные получат по заслугам из-за своей гордыни. Могучая рука великого государя жестоко покарает их…
Конечно, Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг, магистр Ливонии и Тевтонского ордена[37] знал обо всех этих бесчинствах. И еще он понимал, что ему не выстоять против московитов. Как удержать их? Как обхитрить, задобрить русского царя? Уже знал – необходимо собрать ландтаг