– Как думаете, смогут ли наши французские инженеры подвести галерею, перехитрив неприятеля?
– Это не в моей компетенции. Я всего лишь разведчик, пан канцлер!
– Вы смогли раздобыть уникальные сведения о крепости. Вы хороший разведчик, Друджи. – Канцлер похлопал по плечу собеседника.
– Нет!!!
– Скромничаете! Ну, это тоже похвально.
– Я плохой разведчик, пан Сапега. Я раздобыл то, что может любой мало-мальски обучившийся человек. Но… вот… в более сложном вопросе я оказался бессилен.
– Вы о чем, Друджи?
Сосновский отвернулся, чтобы канцлер не увидел, как задрожали его губы.
– Друджи? – повторно вскинул брови Сапега.
– Я все об этом… э… скоро опять завоет. А утром мы найдем еще несколько лошадей с вырванным горлом. – Сосновский посмотрел на гайдуков. Караульные стояли не шелохнувшись с вытаращенными глазами.
– М-да, чертовщина какая-то. Я, признаться, не придавал этому значения.
– Все началось еще в Красном. Помните, мы не смогли выдвинуться вовремя? А бедные лошади гибли и гибли каждую ночь.
– Да помню. Мы опоздали на целую неделю. – Канцлер наморщил лоб.
– За это время смоляне успели пожечь посады и поставить срубы перед воротами.
– Вы хотите сказать, что нечистая сила помогает нашему врагу? Право, смешно.
– Не вижу ничего смешного. Жолкевский еще два дня назад хотел пойти на приступ, но…
– И что «но»?
– Утром, перед самым началом штурма, он обнаружил своего коня с вырванным горлом. Понимаете. С вырванным…
– Только без истерики, прошу вас, пан Друджи. Уж вам-то, побывавшему в самой пасти дьявола, верить в нечисть. Мародеры ведь есть не только среди рода человеческого, но и среди зверья, которое безумеет от вида крови и порохового грохота. Наверняка это просто стаи одичавших собак или обнаглевшие волки. Все ищут поживы.
– Я бы охотно с этим согласился, если бы не некоторые странности. Понимаете, тот, кто убивает наших лошадей, не нуждается в пище.
– То есть?
– Ну так. Он или оно не ест их, понимаете?
– Вы хотите сказать, что мы имеем дело с тупым убийцей?
– Именно это я и хочу сказать.
На какое-то время воцарилась мертвая тишина, натянутая, словно воловья струна.
Было слышно, как в светильнике, потрескивая, тает масло. Один из гайдуков не выдержал и шумно сглотнул.
– Скоро он снова завоет, – обронил Сосновский.
– Если завоет, я так полагаю, значит, это, скорее всего, волк.
– Во всяком случае, существо очень напоминает волка.
– Вы что, видели его? – Канцлер подошел к собеседнику, пытаясь заглянуть тому в глаза. Сапега явно засомневался в душевном здоровье своего разведчика.
– Да, белый. Точнее, похож на белого волка. Только большой, если не сказать огромный.