Ярость Белого Волка (Витаков) - страница 26

На первую страницу

Оладша потянулся замлевшей спиной, выкатился из-под телеги, сел на мокрую от росы землю и стал тереть кулаками сонные, слипшиеся веки.

С той вербы капля упала —
Озеро стало:
В озере сам Бог купався
С дитками – судитками.

– …Вот те и дитки-судитки. Так-то, деда, спи с миром. А за сказки твои да песни – поклон вечный…

Молодой человек побежал, на ходу сбрасывая рубаху, ломанулся в октябрьский Днепр. Поплыл, вспенивая мощными гребками ледяную воду. И уже летело по-над утром осенним, по-над лесом, по-над полем, по-над водою:

Как в тую пору, в то время
Ветра нет – тучу наднесло,
Тучи нет – а только дождь дождит.
Дождя нет – искры сыплются:
Летит змеище-Горынчище,
О двенадцати змея хоботах.
Ты бей копьем о сыру землю,
Сам к копью приговаривай:
Расступись-ко, матушка сыра земля!
На четыре расступись на четверти,
Пожри-ко всю кровь змеиную…
Из рота яво огонь-полымя,
Из ушей яво столбом дым идет…

И неслось к краснокаменным стенам Смоленска, закручивалась в башнях, отражалась от сводчатых потолков:

Как пришла пора полуночная,
Собиралися к нему все гады змеиные,
А потом пришел большой змей —
Он жжет и палит пламенем огненным;
А Поток – Михайло Иванович
На то-то не робок был,
Вынимал саблю острую,
Убивает змея лютого,
Иссекает ему голову,
И тою головою змеиною
Учал тело Авдотьино мазати;
В те поры она, еретица,
Из мертвых пробуждалася.
Ай же ты, змея подземельная!
Принеси мне живой воды —
Оживить мне молода жена.

Вышибало слезу. Пробивало до мурашек. Трогало – до напряжения в желваках. Звучало на устах. И каменело комом в каждом горле.

Энтот зверь у нас всем зверям отец.
Куда хочет – ходит по подземелью,
Аки солнце по поднебесью,
Он происходит все горы белокаменные,
Прочищает ручьи и проточины,
Пропущает реки, кладязи студеные:
Куда зверь пройдет – тута ключ кипит.
Когда этот зверь возыграется,
Словно облацы по поднебесью,
Вся тут мать-земля под ним всколыбается.
Коли энтот зверь рогом поворотится,
Воскипят ручьи все подземные.

Глава 6

Жолкевский быстро шел по лагерю, огибая встречающиеся на пути палатки, телеги, сталкиваясь нос к носу с другими воинами. Его раздраженно отпихивали, если не узнавали. Он сам то и дело кого-нибудь отпихивал, спотыкался о спящих, выслушивал брань, сам отвечая при этом не менее резко и смачно. «Кто он, этот Мцена?» – спрашивал себя командующий, пытаясь разгадать тайну нового палача. Палачей без мрачных тайн не бывает. Но все же. Мцене было приблизительно столько же лет, сколько и Сосновскому. Но Жолкевскому казалось, что палач старше разведчика на целую бездну, на целый ад, на целую смерть.

Следующая страница