Она не могла говорить.
— Я люблю вас, и этого ничто не изменит, — сказал Фрэнсис, глядя на морских птиц, порхавших над заболоченным берегом, — но вы должны как-то взбодриться. Мне неприятно видеть вас такой унылой, это вгоняет в тоску.
— Просто я чувствую, что у меня нет будущего, или у нас, — печально проговорила Кэтрин.
— Но я же здесь! — сквозь зубы прорычал он. — Я здесь, сейчас и люблю вас. Это ведь что-то значит, верно? Такая любовь, как у нас, не всем дается.
— Этого недостаточно! — взорвалась Кэтрин и тут же пожалела, потому что Фрэнсис помрачнел и отвернулся.
— Я не меньше вашего хочу, чтобы мы поженились, но вы, печалясь о несбыточном, не видите того, что у нас есть. И если этого недостаточно, то, может быть, вам угодно покончить с нашими отношениями? — Голос его дрожал как натянутая струна. — Вероятно, тогда вы будете более счастливой.
— Не думаю, что я когда-нибудь еще буду счастливой. — Кэтрин снова заплакала, все глубже погрязая в печали оттого, что Фрэнсис не кинулся ее утешать, как обычно. — Вы хотите покончить с этим?
— Если из-за меня вы несчастны, вероятно, так будет лучше. — Он до сих пор не повернулся к ней. — Но я не оставил бы вас по собственной воле. Важно то, чего хотите вы.
— Не знаю я, чего хочу! — взвыла Кэтрин.
— Тогда едва ли нам следует продолжать, — ответил Фрэнсис. — Если бы вы по-настоящему любили меня, то знали бы и не сомневались.
И он ушел, а она осталась, будто к месту приросла, в слезах и таком потрясении, что сил кинуться вслед за ним не было. Сколько простояла она так на ветру, Кэтрин не знала, но в Норфолк-Хаус вернулась в сумерках и подумала, что ужин, наверное, уже закончился. В любом случае кусок не лез ей в горло.
Через три дня Кэтрин погрузилась в полное отчаяние, неспособная открыть кому-нибудь свое горе или найти Фрэнсиса и наладить заново их отношения. После той злосчастной встречи она с ним не видалась, и что-то подсказывало ей: сам Фрэнсис первого шага к примирению не сделает. Кэтрин понимала, что обидела его, но не знала, как исправить положение. Ничего-то она не могла предложить ему, кроме уныния.
Потом Мэри сообщила Кэтрин о желании герцогини поговорить с ней, и Кэтрин сразу подумала, что ее видели с Фрэнсисом и сейчас выбранят или еще хуже. Однако бабушка, сидевшая у огня, при появлении внучки заулыбалась.
— Кэтрин! — приветливо произнесла она. — Садись, моя дорогая, — и указала на табурет по другую сторону очага. — Как тебе известно, его величество женится на леди Анне Клевской. Остается только сожалеть, что Клеве состоит в союзе с протестантскими принцами Германии, а я предпочла бы видеть на троне королеву-католичку, но, как бы там ни было, мне всегда хотелось устроить тебя ко двору. Вскоре ожидается приезд леди Анны в Англию, и, как ты понимаешь, завязалось соперничество за места при новом дворе. Тебе будет радостно услышать, что милорд герцог обеспечил должности фрейлин тебе и твоим кузинам Мэри Норрис и Кэтрин Кэри.