-- Слушай, -- говорю. -- Я понимаю, что Алтонгирел так считает, но ты же не веришь, что я вышла за тебя из-за денег.
Муж горько усмехается.
-- Если учесть, что ты изо всех сил от них отказываешься, то поверить довольно трудно, да.
-- Тогда почему ты мне их так старательно пихаешь?
Он устало трёт лицо руками, и я еле разбираю, что он говорит:
-- Да всё надеюсь, что ты мне что-нибудь позволишь.
-- То есть?!
Он отворачивается.
-- Нет, ничего.
-- Нет уж, давай-ка с этого места поподробнее. Чего я тебе не позволяю?
Мотает головой.
-- Не важно, это всё глупости, извини. Просто иногда... ты так на меня смотришь... Я понимаю, что мне нечего даже думать об этом, но иногда кажется, что тебя совсем не отталкивает моя внешность и...
Он замолкает, так что я решаю его подбодрить.
-- Правильно кажется.
Он резко поднимает голову и прожигает меня взглядом. Но потом снова опускает глаза.
-- Но карту ты хочешь вернуть.
Меня настолько выбивает из колеи эта чехарда тем, что я даже не сразу нахожу слова.
-- А к-какая...
-- Алтонгирел считает, что ты нарочно издеваешься. Я в это не верю, конечно, но... Ты всё время даёшь мне надежду, как будто это само собой разумеется, а потом точно так же с полной уверенностью отказываешь. Я не знаю, сколько я ещё так выдержу.
Я так вытянула шею в его сторону, что сейчас носом в него ткнусь.
-- Ты хочешь сказать, что у вас принято платить собственной жене, чтобы позаниматься сексом? -- перевожу я с муданжского на человеческий. Он морщится.
-- Ну зачем так грубо...
-- Но по смыслу?
-- Ну... -- он осторожно поднимает взгляд, полный осознания. -- А у вас это как-то по-другому устроено?
Теперь мой черёд устало тереть лицо руками.
-- "По-другому" -- это мягко сказано. У нас это никак не связанные вещи. Платят за это только девушкам по вызову, но уж никак не собственной жене. Вообще, предполагать, что я буду спать с тобой за деньги -- просто оскорбительно! -- я потрясаю руками. Впрочем, у него сразу делается такое жалобное выражение, что приходится немедленно пояснить: -- Я понимаю, что ты не знал, это на будущее.
Он всё-таки несколько раз извиняется, а потом мы некоторое время молча перевариваем плоды культурного обмена.
-- Ты можешь мне объяснить, чем именно тебя оскорбляет предложение жить на мои средства? -- просит он.
-- Я чувствую себя рабыней, -- развожу руками. -- Ничего не могу с этим поделать.
-- Интересно, -- хмыкает он. -- А когда работаешь, то не чувствуешь.
-- Когда работаю, я сама себе хозяйка. Никому ничего не должна. А если ты будешь за меня всё время платить, то я как бы не буду иметь права тебе ни в чём отказать. Это будет действовать мне на нервы, и ты перестанешь мне нравиться.