Хранитель.
Это была та самая женщина, которую Ева встретила на автовокзале, с которой она говорила, вернувшись в Старые Поляны.
Это ее жестоко убили.
Это она, восставшая из мертвых, показалась Еве ночью на площади; она сказала, что ей не стоит убегать.
Сейчас на ней было белое одеяние, волосы убраны в высокую прическу. Она выглядела молодой, сильной, красивой.
— Что ты хочешь сказать мне? Что я должна знать?
Хранитель молчала, пристально глядя в глаза Еве. Зато ответил Володя:
— С кем ты говоришь?
— Разве ты не видишь ее? Она прекрасна! — не оборачиваясь, ответила Ева. Губы Хранителя тоже шевельнулись, будто она едва слышно сказала что-то.
— Она говорит, но я не слышу! Не мешай мне! — Ева шагнула ближе к зеркалу.
— О чем ты? Там никого нет! В зеркале только ты!
— Глупости, — бросила Ева и вытянула вперед руку, коснувшись зеркальной поверхности.
Хранитель сделала то же самое. Ева следила за ней как зачарованная.
— А это волшебное сияние? Неужели не видишь?
— Какое сияние? Ева, все осталось как было!
Не слушая его, она подняла и вторую руку, прижав ладонь к поверхности зеркала. Хранитель — тоже. Теперь они стояли, соединившись ладонями: Ева — здесь, Хранитель — в зазеркалье.
Ева перестала обращать внимание на вопросы Володи, она больше не слышала его голоса, потому что голоса наконец-то зазвучали внутри ее.
Она жадно, с наслаждением внимала им, словно насыщаясь ключевой водой в жаркий полдень. Душный кокон беспамятства, окутывавший Еву столько лет, упал к ее ногам — ненужный, жалкий. Подлинная сущность, истинная натура обнажилась — и это было не просто второе рождение. Это было обретение себя.
То сокровенное, что долгие годы жило в ее памяти, не проявляясь, наконец-то открылось Еве. Воспоминания искристым ручьем, серебряным потоком переливались в нее капля за каплей, пока не заполнили душу целиком.
Это произошло так естественно и быстро! Несколько мгновений назад Ева не помнила себя, а в следующий миг не могла понять: как же она могла не помнить?!
Теперь она знала все.
— Я — Хранитель, — проговорила Ева, и в этот миг то отражение, что было в зеркале, исчезло. Теперь там снова была она сама. — Девочка Ева — это я, и убитая женщина, и старуха — тоже я. Это все время была я!
— Конечно, ты! — Голос Володи вынырнул откуда-то издалека и казался незнакомым.
Она обернулась к нему, отняв ладони от зеркальной поверхности, и в ту же секунду зеркало разбилось, будто кто-то бросил в него камнем. Сверкающие осколки осыпались на пол хрустальным дождем, но ни один из них не причинил ей вреда.
Володя, ошеломленный и напуганный, схватил ее за плечи и оттащил подальше от битого стекла.