— И все же я попробую сама. Еще раз.
Инна думала, что Панкратова не придет, но она явилась точно к пяти, как и просила секретарша, передавая нерадивой матери просьбу директора. Вошла в кабинет и выжидательно замерла возле двери, сжимая в руках простенькую черную сумку.
У Зои Панкратовой были такие же черные волосы, как у детей, но этим сходство исчерпывалось. Глаза у нее были карие, а лицо простоватое, хотя и миловидное. В молодости такие женщины пикантны, но если перестают следить за собой, то шарм бесследно исчезает. Причесана Панкратова была кое-как, возле рта залегли глубокие складки, кожа приобрела нездоровый землистый оттенок. Весь ее неухоженный, потрепанный вид вызывал брезгливую жалость. Хотя стоит ли жалеть женщину, избивающую собственных детей?
И все же не могла Инна отнестись к ней равнодушно, не хотела доводить дело до лишения материнских прав. Зоя потеряла мужа, а вместе с ним, видимо, опору в жизни. Подтолкнешь ее — она упадет и больше не поднимется. А если постараться помочь, то все, возможно, наладится.
Инна встала и пошла навстречу Панкратовой. Предложила присесть не к столу, а в кресло, сама устроилась в соседнем. Зоя смотрела настороженно, ожидая упреков и нотаций, на которые, верно, не скупилась Тося.
— Вы понимаете, почему я вас позвала?
Зоя кивнула, не сводя глаз с директрисы. Угол рта дернулся.
— Скажите, Зоя Анисимовна, что вас так тревожит?
Женщина, ожидавшая совсем другого вопроса, несколько мгновений сидела прямая, как струна, сложив на коленях руки, точно примерная ученица. А потом вдруг лицо ее дрогнуло, страдальчески сморщилось, губы затряслись. Она сгорбилась, как старуха, на лице отразились печаль и горечь с оттенком злости.
— Вы мне скажете, что детей бить нехорошо, так я и сама знаю! Только они никакие не дети, так что на них не распространяется!
«Тося была права, — уныло подумала Инна. — Она двинулась умом. Зря я ее вызвала. Надо было передать все в милицию, и дело с концом».
— Не думайте, я не сумасшедшая, — угадывая ее мысли, произнесла Зоя. — Вы, я вижу, хороший человек. Не то что эта ваша Тамара Олеговна. Всего я вам сказать не могу, да вы и не поверите. Но они… дети эти, постоянно замышляют!
— В каком смысле? — непонимающе улыбнулась Инна, думая, как бы побыстрее свернуть разговор.
— Вот рисуют они, к примеру. — Зоя оживилась, бледное лицо порозовело. — Сидят рядом. Вдруг она руку тянет — дай, мол. Он сразу дает ей карандаш, какой она просит, или ластик, или линейку — ни разу ни ошибется! И во всем они так. Между собой общаются безо всяких слов.