— Учитесь, мужики, города брать. С пылу с жару, как пироги, да еще учитесь от смерти увертываться. — Встал, пальцем погрозил: — Получить пулю по дури — великий грех, мужики! Зарубите это себе на носу. У меня-то вон зарублено. Оттого и жив-здоров.
Максим Кривонос побежал своими розно глядящими глазами по лицам крестьян, и не все выдерживали его взгляд, опускали головы.
— А теперь о земле, о теплом жонином бочке — забудьте, если жизнь дорога. — Кривонос вытянул из ножен саблю, указал на башню: — Видите, сколько пушек про наши головы припасено? А городишко так себе, не из великих! Народ вы мудрый, вот и кумекайте, как из воды сухими выйти: и город взять, и голова чтоб уцелела. И еще помните: не смерти ваши нужны Украине, но жизни. Впереди у нас таких городов — счет потеряете. С Богом, мужики!
9
Хозяин города Тульчина пан Четвертинский весил двенадцать пудов, своими ногами топал редко, на кресле вшестером его носили, но человеком пан оставался решительным и горячим.
Едва забрезжил рассвет, отворились городские ворота, на рысях выметнулась крылатая польская конница. Удар ее пришелся по крестьянской купе. Удар был короткий и жестокий, словно кинжалом ткнули.
Максим Кривонос первым прискакал к месту бедствия. Встретил его мудрец Дмитро. Раскинул руки, глаза голубые в небо застыли. От великой обиды, от злого горя заплакал Максим. Трех сотен работящих мужиков как не бывало. Трех сотен.
— Что же вы, казаки, оставили братьев своих, крестьян? — сдирая двумя руками со щек тяжелые капли слез, крикнул Максим подоспевшим на побоище казакам. — Они же на войне как дети малые. Без охраны спать улеглись.
— Была охрана, — ответили Кривоносу крестьяне. — Мы и отбивались. Одного ихнего зарезали.
Притащили поляка, на крыле его — веревка. Веревкой из седла сдернули.
— Уж больно цена дорогая! — Кривонос опустился на колени, закрыл глаза Дмитро, высвободил из мертвых рук его дубину, поцеловал кованый шишак. — Клянусь тебе, брат, добыть свободу Украине. Клянусь!
— Клянемся, Дмитро! — эхом отозвались крестьяне, нестройно, всяк по себе. Так рожь ветер качает, где волна, где яма, а где серебряная тишь.
И тотчас началось.
Кривонос приказал идти приступом. Навалились дружно, но со стен ударили пушки, и три крестьянские купы побежали вспять. Кривонос велел играть отбой.
10
В Тульчине праздновали победу: «гетман казачьего сброда» Кривонос поспешил убраться прочь от города. Держал он путь на восток, в пределы Хмельницкого.
Пан Четвертинский устроил бал. Сам он в танцевальной зале, где блистали две его хорошенькие дочери, даже не появился. Он сидел в своем кабинете за любимым столом, устроенным для удобства полукругом. Стол был загроможден всяческой вкусной едой. И пан Четвертинский предавался своему сладчайшему искушению — объедался. Лучше всего елось ему в полном одиночестве, когда никто не смотрел в его проворный рот, уже совершенно потерявшийся между сдобами щек и белым тестом двенадцати ниспадающих на грудь подбородков, но день был особый, праздничный, и на трапезу были допущены офицеры.