6
Она победила себя, и наутро Савва Турлецкий, целуя пани ручки, сказал:
— Вы подарили мне одну ночь, но я теперь жажду разделить с вами все будущие ночи, которые пошлет Господь.
— Вы же знаете, это невозможно. Я не могу находиться в вашем доме. Ваш сан, моя честь! — пани Ирена рассмеялась с нарочитой невеселостью.
Его преосвященство взял пани Ирену под руку, и они стали прохаживаться по огромной зале.
— Пока не пришли вести от пана Чаплинского, вам небезопасно покинуть мой дом.
— Я буду жить в Кохановке.
— Пани Мыльская — женщина решительная и отважная, но дело даже не в том. — Савва Турлецкий подвел пани Ирену к окну: — Вы видите на другом берегу озера дом?
— Дом? По-моему, это дворец. Он как занятная заморская игрушка. Я все собираюсь спросить, чьи это владения?
Его преосвященство улыбнулся.
— У меня свободное утро, и я хотел бы показать вам мои безделушки, если вы не возражаете?
— Существует ли на белом свете такая женщина, хотела бы я знать, которая откажется поглазеть на драгоценности?
— Прошу вас! Не подумайте, что я нарочито ухожу от ответа на ваш вопрос о доме на другом берегу озера, но тут целое повествование.
— Я бы охотно послушала сказку об индийском принце, околдованном злодейкой-персиянкой!
— О! Никакой магии здесь нет! Я предупреждаю вас заранее, история, которую я собираюсь рассказать, совершенно обыденна и, пожалуй, ничтожна.
Его преосвященство, неслышно ступая, шел рядом, грузный телом, но в движениях легкий, ловкий — и загадочный. В его взгляде была какая-то особая властность. Но Савва Турлецкий готов был прощать людям очень многое, ведь он даже и не подумал мстить пани Мыльской — приключения, случившегося с ним, не скрывал, рассказывая о нем, смеялся, заражая веселием слушателей.
Они вошли в маленькую, светлую комнату. Окно выходило на озеро, дворец-игрушка был отсюда очень хорошо виден.
— Там даже пристань есть! — удивилась пани Ирена. — Боже мой, и кораблик! Маленький, но совершенно настоящий!
В комнате была печь, стол с инкрустацией и два кресла.
— Так что же это за история? — напомнила пани Ирена.
— Давайте сядем. История коротенькая. Один шляхтич, невероятно гордый и столь же невероятно бедный, однажды вынужден был пойти на поклон к магнату, ибо предстоял военный смотр, а шляхтичу приходилось носить лапти, прикрывать тело мешковиной и полысевшей шубой, потому что была она шита из подстилки для ног. Шляхтич был разорен судами за дела, к которым он не имел никакого отношения. Дела эти достались ему по наследству. Магнат, человек ума самого недалекого, дал несчастному одежду, оружие и коня, но не отказал себе в удовольствии выставить шляхтича перед гостями. Не из куража или ради насмешки, а ради того, чтобы доказать кому-то необходимость заступиться за сословие разорившейся шляхты, и все же это был ужасный поступок. Тот шляхтич поклялся жить для того только, чтобы поменяться с магнатом ролями. Чем нелепее цель, тем она достижимее. Ведь человек освобождает себя ради достижения цели от пропасти запретов и условностей. Скажу вам, пани Ирена, тот шляхтич своего достиг. Пришло время, и магнат валялся у него в ногах, но торжества шляхтич не испытал. В тот миг его поразила глубокая скорбь. Он понял, что устроил из своей жизни — фокус, что он погубил самые замечательные свои годы… Пани Ирена, я рассказываю о себе. И есть у меня теперь другая мечта. Я хочу, чтобы дворец, стоящий напротив моего замка, принадлежал женщине, которая, не связанная никакими узами, почитала бы меня за своего супруга.