– Ну, давай говори, что случилось, – немедленно перешла к делу она.
– Догадайся.
– Участвовал в скачках и загнал свою лошадь?
– Хуже, – уныло отверг ее версию он.
– Тебя снова не допускают к экзаменам?
– Гораздо хуже.
– Трикс от тебя с кем-то сбежала?
– Еще хуже.
– Ой, Том, неужели ты выпорол кого-то кнутом или застрелил? – ужаснулась она.
– Ну, в общем-то я был намерен вышибить себе пулей мозги, но, как видишь, удержался.
– Тогда уж не знаю. Рассказывай сам.
– В общем, меня исключили.
Том замер посреди комнаты и пристально посмотрел в глаза Полли, ожидая ее реакции.
– Это очень и очень плохо, но могло быть и хуже, – к его удивлению, не осуждающе, а скорее облегченно выдохнула она.
– Имеется что и похуже, – вновь заметался по комнате он, время от времени исторгая глухие краткие стоны.
– Перестань сбивать стулья, – Полли начало несколько утомлять его бессмысленное мельтешение. – Сядь лучше рядом со мной и давай обсудим все по порядку.
– Не могу, – он продолжал метаться и сбивать с шумом мебель.
– Тогда хоть ответь, тебя действительно исключили или это просто тебе так кажется? Что ты на сей раз вытворил в колледже?
– Сцепился в часовне со сторожем, ну и накостылял ему. Будь это первое нарушение, все обошлось бы. Но у меня уже накопилось столько предупреждений, что это стало последней каплей. Ну и, так как мне стало ясно, к чему все идет, я предпочел уйти сам.
– А что тебе скажет отец?
– Большой будет для предка удар, – сокрушенно изрек Том. – Но самое худшее даже не в этом… – Он осекся и опустил голову, ибо то, что он сейчас собирался сказать, ему было стыдно произнести даже при «маленькой Полли». На какой-то момент он замер, затем набрал полные легкие воздуха и на одном дыхании выпалил: – У меня дикий долг, о котором предок не знает.
– Ох, Том, как ты мог? – ужаснулась Полли.
– Я негодяй и сам это знаю. И мне очень жаль, но толку-то, – жалобно продолжал он. – Самый кошмар, что единственный выход – признаться милому старому Буферу.
Игривое прозвище, которым он наделил отца, столь контрастировало с удрученно-трагической физиономией юноши, что в другой ситуации Полли бы не смогла удержаться от смеха, однако сейчас Том был охвачен столь сильным раскаянием, что даже эти его слова прозвучали щемяще-трогательно.
– Боюсь, он очень рассердится, – проговорила она с сочувствием, – но, полагаю, все же поможет. Я знаю от Фан, он всегда приходит тебе на выручку.
– Да. Только я столь часто ею пользовался, что в последний раз он мне объявил: терпение его лопнуло, а кошелек уже не выдерживает. И если я еще раз позволю себе влипнуть в историю, то выпутываться мне из нее придется самостоятельно. Мне казалось, я после этого стал столь же твердым, как монумент на Банкер-Хилл. И вот я снова на том же месте. И все даже хуже, чем прежде. Долги-то росли, а я последние месяцы ничего ему не говорил, потому что он очень тревожился из-за потери своих кораблей. Ну, и в итоге много чего накопилось.