– Как и у Шоу, – ответила Полли. – А теперь расскажи про Марию. Нэд и вправду помолвлен с ней?
– Еще как вправду, – заверил Том. – Завтра получишь от него письмо с восклицательными знаками. Он хотел прислать его со мной, но я не дождался, пока он допишет. Мария хорошенькая и умная, он с ней наверняка будет счастлив.
– Зачем же ты писал о ней так, словно это ты с ней помолвлен?
– Ну, вообще-то я хотел подразнить Фан, – на лице Тома появилось мальчишеское выражение. – Мария немного напоминала мне тебя, и после работы было приятно с ней поболтать. Но Нэд вдруг начал ревновать, и я понял, что у него к ней серьезное чувство. Он взял с меня честное слово никому ничего не говорить, пока не услышит от нее «Да».
– Как глупо ведут себя все влюбленные, – вздохнула Полли.
– Именно, – подхватил Том. – Фан могла бы хоть намекнуть мне о своих делах с Сидом. Я так боялся, что уже потерял тебя.
– Вот что бывает, когда все хранят секреты друг от друга, – засмеялась Полли.
– Больше не буду, – виновато откликнулся Том. – Ты, значит, по мне скучала?
– Да. Очень, – призналась она.
– Моя терпеливая маленькая Полли!
– И я действительно так давно тебе нравилась?
– Вот. Посмотри, – он гордо вытащил из кармана пухлую записную книжку, извлек оттуда сложенный вчетверо потрепанный лист бумаги и бережно развернул его. Внутри оказалась засохшая роза.
– Та самая, – трепетно произнес он. – Из торта, который ты подарила мне в день рождения. С тех пор и храню ее. Вот тебе любовь и романтика, – он явно пытался скрыть за шутливым тоном то, что в действительности чувствовал.
Полли нежно дотронулась до иссохшего лепестка и увидела на бумажке, в которую он был вложен, надпись: «Цветок моей Полли».
– Вот уж не знала, что ты такой сентиментальный, – воскликнула Полли.
– Я и сам не знал, пока не влюбился в тебя, дорогая. Только я все-таки человек деловой. Поэтому держал твою розу не на сердце, а вместе с бумагами. Она напоминала мне, ради кого я стараюсь. Достанешь записную книжку, сразу вспомнишь о тебе и примешься за работу с удвоенной силой.
– Том, это так прекрасно.
Полли было полезла за носовым платком, чтобы вытереть подступившие слезы, но Том отвлек ее, подозрительно спросив:
– Полагаю, вы, мэм, при всей своей романтичности, не позволили себе ничего подобного?
– Ошибаешься, – возразила она. – Позволила, и гораздо раньше, чем ты. Если не станешь смеяться, то покажу.
И, вытянув за цепочку старый медальон, подаренный когда-то мамой, она раскрыла его.
Как изумился Том, увидев свое собственное лицо, старательно вырезанное из фотографии, которую он много лет назад вложил в мешочек с арахисом. А рядом в медальоне лежали завиток его рыжих волос и черная пуговица.