- Пригласим Дайнора с нами? - уточнила Джиа как бы между прочим.
- Нет, - отозвалась я быстро, тут же вырываясь из мыслей о запутанном лабиринте чужих пристрастий. - У нас... не те отношения.
- А он в курсе, что у вас "не те отношения"? - Джи была язвительна, как никогда. - Просто он всем радостно сообщает, что ты - его невеста. Наши родители, конечно, на редкость либеральны, но всё равно переживут пару неприятных минут, если до них подобное на волне слухов донесут.
Я только вздохнула.
Да, некоторые вещи из светлого было не выбить. И - да, именовать меня иначе как своей невестой он отказывался. Я шипела, возмущалась, но этот хитросделанный индивид быстро понял мою главную слабость. "Мне так спокойнее", - говорил он проникновенно, взирая своими нереальными глазами. - "Ты же не откажешь мне в такой ерунде?"
И я смирилась, поскольку знала: ему, если честно, всё это и правда даётся нелегко. Наши встречи украдкой, после отбоя, развлекали меня и горячили кровь. Для него же такая секретность была напрягающей и чуть ли не унизительной. "Я хотел бы каждый вечер приходить домой и видеть тебя, - говорил он. - А не прятаться. Если бы мы поженились по тёмным обычаям, нам бы выдали общую комнату. Всё равно для меня мы практически женаты, так что... Подумай об этом".
Ага, общую комнату. И парочку неодобрительных взглядов: ранние браки в колдовской среде осуждались и считались признаком низкого интеллекта. Но...
Я бы плюнула, вот честно. Если бы была уверена, что оно того стоит - но я не.
Нам было хорошо вместе, это факт. Но были и другие факты. Например, я так и не показала ему свою спину. И взяла с Джи и Раонока обещание этого не упоминать.
Наверное, кто-то на моём месте счёл бы иначе, захотел бы моральной компенсации. Как там - "хотела бы я увидеть его лицо, когда..." - и нужное подставить. Обычное дело.
Так вот, я не хотела видеть его лицо в момент, когда он всё узнает. Во имя Тьмы, я любила этого человека и не хотела причинять ему боль, становиться между ним и его убеждениями. Да, они и так пошатнулись после переезда в Тёмную Империю, но он оставался верен своему Богу - и я считала это правильным. Но не знала, как категоричный светлый, максималист до мозга костей, отнесётся к таким откровениям. Точно сказать я могла одно: это разрушит в нём что-то важное, превратит виденное в детстве чудо в маску ужаса.
Может, я безумна, но мне этого не хотелось. Ни чтобы он меня жалел, ни чтобы ему стало больно, ни чтобы его иллюзии разрушились. Он был по-своему чист, как бы глупо это ни звучало, напоминал первый снег, виденный мной когда-то во время путешествия в горы. Я и так наследила на этом белоснежном ковре, видит Тьма; но мне хотелось хоть кое-где оставить ровную поверхность.