Нет, зал не был похож на казенную квартиру.
В самом центре покоев стоял массивный гарнитур, состоящий из широкого дивана и двух довольно изящных кресел. Красное дерево, облаченное в бардовую парчу, изгибалось затейливыми завитками у широких подлокотников. Возле каждого из них заботливыми руками оставлены объемные подушки с золочеными кистями, радушно приглашающие отдохнуть, — конечно, немного громоздко, но в целом очень уютно.
Тонкий шелк цвета слоновой кости обрамлял периметр стен с причудливым порядком старинных картин. В дальнем углу виднелась тяжелая решетка камина с едва занимающимся пламенем, и когда я зябко поежилась от ночной прохлады, взгляд маркиза вспыхнул, заставив пламя взметнуться к самому своду. В ярком всполохе заискрилась позолота, повсюду украшавшая зал, но блеск дорогих вещей не резал глаз, а лишь указывал на статус дома.
Богатое убранство комнаты удивляло.
Заметив мое замешательство, маркиз, усмехнувшись, прошел к невысокому столику, на котором в граненых графинах дожидались драгоценные напитки.
— Бренди?
Разливая напиток по бокалам, Николай Георгиевич отвернулся от меня, и лишь тогда ужасающая догадка накрыла волной унижения…
— Это ведь не казенная квартира! — Совладать с собой было нелегко, и голос постыдно дрожал. — Вы открыли портал в свой родовой дом! Ночью! Без единого сопровождающего!
Негодование заставляло пальцы подрагивать от напряжения, и мне стоило огромных усилий, чтобы не вцепиться в волосы господину Левшину. О чем он только думал?! Моя репутация не просто под ударом — она безвозвратно утеряна после произошедшего, и я совершенно явственно осознала: при любом исходе дела общество мне этого не простит.
Не прерывая своего занятия, маркиз безразлично бросил через плечо:
— Вы же хотели узнать, какое освещение в моем доме. Смотрите сами. Как говорится, лучше один раз увидеть…
Его сиятельство откровенно смеялся, и после всего случившегося терпеть издевки оказалось выше моих сил.
— Не смейте так говорить со мной! — Напряжение и страх, пережитые за прошедший день, развязали язык, и каждое слово переполняла злость. А господин Левшин только подогревал ненависть, нарочито сосредоточенно занимаясь напитками. — Я вам не какая-то… девица! Моя вина все еще не доказана, и лишь суд сможет отнять графский титул. Немедленно доставьте меня на квартиру, перепоручив в руки дуэнье, иначе…
— Иначе — что? — Хрустальная пробка с силой вошла в узкое горлышко бутылки, расколов его пополам, и этим жестом Николай Георгиевич сообщил гораздо больше, чем при помощи слов. Маркиз снова был в бешенстве и, похоже, едва контролировал себя. — Что, Ольга?