Светлана теперь звонила чаще. Ей об ухудшении здоровья первой «уродки» не докладывали, и она радостно планировала «усиление мощностей». Вице-мэр, господин Владлен Апанасенков, нанося визит вежливости, поведал супругам знаменитых братьев Волошко, что наряду с вызывающей роскошью олимпийских объектов в городе есть проблемы социального характера. Это кавказские беженцы, которых невозможно ни учесть, ни пристроить на работу, ни просто зарегистрировать. Они прилетают в гости самолетами, приходят пешком через горный массив, добираются по морю на моторных лодках и растворяются в толпе. Кто-то следует дальше, но многие предпочитают осесть в богатой курортной зоне. И носятся по пляжам и рынкам черноглазые мальчики и девочки, таская с прилавков лаваш, чурчхелу и персики, а из карманов граждан — кошельки, ключи и телефоны.
Жены Волошко, как и полагается женам крупных бизнесменов, немедленно выписали по чеку на «разумную» сумму для улучшения работы пунктов временного пребывания сбежавших и потерявшихся малышей, пока не определено их гражданство и не найдены родители. Градоначальник посетовал, что многие «найденыши» так и остаются ничейными, и Светлана пообещала взять благородное дело под личный патронаж. Лиза, как обычно, была слегка подшофе и не придала значения рядовому мероприятию. Вовик, присутствовавший на вручении чеков, многозначительно переглядывался с любимой теткой, понимая, какой Клондайк перед ней открывается.
«Так можно будет отследить абсолютно безнадежных, безродственных, беспамятных. И «прикарманить» — заполучить в собственность и передать новому Пигмалиону доктору Кириллу Зернову», — думала Света, а племянник сразу решил, что будет активно интересоваться маминой благотворительностью вместо нее. Лиза «без боя» сдала сыну полномочия — слава богу, он — парень ответственный и сердечный. Она в жизни не стала бы делать для маленьких беглецов ничего, кроме перманентного отстегивания небольших сумм.
Вообще-то, Марина Левко не слыла любительницей выпить. Но в тот предпраздничный день она сильно устала. Кирилл ездил в город за лекарствами и продуктами, Надюша нудно поскуливала, температурила, намочила постель. Из окон рвались особенные, южные весенние ароматы — пряные, призывные, пьянящие. А она снова и снова перестилала постель Наде, обычно чистоплотной и умеющей пользоваться туалетом. Запах больной мочи, смешанный с запахами лекарств и дорогих моющих средств, бесконечные походы в кладовую то за гигантскими памперсами, то за чистым постельным бельем, жалобный вой маленькой пациентки — все это достало ее. Доктор, как назло, не торопился возвращаться и не отвечал на телефонные звонки. Поменяв под Надей очередную простыню, ее прекрасная няня подошла к бару и плеснула себе виски. Зачем — и сама не могла объяснить. Она не была поклонницей темно-рыжего маслянистого напитка — горький, пахнет неинтеллигентно. Просто устала, выдохлась, закапризничала. И выпила залпом почти полстакана… Налила вторую порцию…