На встречу она пришла одна — надеялась разговорить приятного мужчину, увлечь если не собой, то деньгами и возможностями, создать иллюзию личного интереса. Опыта ведения боевых действий цивилизованными способами у госпожи Волошко пока не имелось. Ее партнер по общению был персоной куда более искушенной и малодоверчивой. Поэтому планировал прибыть на свидание без оружия — понимал, что в городском кафе оно может стать «отягощающим обстоятельством», если придется сражаться. Подберезский, как они и запланировали, пожаловал первым. Он как раз право на ношение оружия имел и в данной ситуации не преминул им воспользоваться.
Дама, вполне соответствующая нарисованному Комбатом словесному портрету, яростно размешивала содержимое высокого бокала полосатой изогнутой трубочкой. Она явно была неспокойна — движения резковатые, лицо напряженное, сама «без гламура» — на любовные свидания наряжаются и причесываются совсем не так. Но о любви Светланы к Комбату Андрей заботился меньше всего. Важнее было то, что бойцов при ней не было ни в кафешке, ни около. Подберезский осмотрелся внимательно, поэтому Борис Иванович мог спокойно вступать в контакт.
Комбат быстро вошел в маленькую кофейню. Боковым зрением отметил, что Андрей «на посту»: перед ним горой громоздились бутерброды и булочки, стоял кувшин с соком. Любому стало бы ясно, что парень голоден и обосновался надолго.
Светлана, наоборот, ждала за практически пустым столиком. Поэтому, изображая галантного кавалера, он начал с заказа — шампанское, фруктовый салат, мороженое. Заметив его, дама натужно изобразила улыбку, символизирующую романтику и загадочность. Он подыграл, имитируя радость встречи и восторг. Оба, казалось, чувствовали фальшь момента, но старались не подать виду.
«По первому зову, даже не ожидал от себя такой прыти!» — Борис Рублев снова пытался играть нехарактерную для себя роль. Со стороны смотрелось, пожалуй, убедительно — смущенная улыбка, светлая рубашка, свободно повязанный галстук, неумение занять руки. Чем не Ромео в годах?
Джульетта, однако, призыв не поддержала — она лишь криво улыбнулась, мельком глянув на шампанское и другое угощение. Растерявшийся официант вопросительно уставился на клиента и, получив одобрение кивком, наполнил шампанским бокалы пожилых, на его взгляд, мужчины и женщины.
— За встречу, Борис!
Госпожа Волошко подняла свой недопитый бокал с неизвестным Комбату содержимым. Чокнулись, сделали по глотку…
— Я, знаете, никак не могу забыть ваш визит в мой дом. Пришли сами, без приглашения, миновав охрану… Почему-то я вас впустила… Какую-то ерунду про Кирилла придумали: Анечку беременную или Лизочку… Мне вскоре Кирилл позвонил. Странное, знаете ли, совпадение. Болеет он, в больнице лежит. Давно уже; оказывается, целых две недели. Сердечный приступ, почти инсульт. С того света, говорит, выбрался. Прощения решил попросить у всех, кого когда-нибудь обидел… Я ему напомнила о вашей племяннице — не понял он меня. Не знает никакой Ани, не было у него таких практиканток. Некрасиво получается. Борис Иванович, или вы придумали ерунду, или племянница ваша оговором честных людей занимается. За такой поклеп и в суд подать можно, я свидетелем пойду, моя горничная тоже — она разговор слышала.