Только он может встать и встанет на их пути к мировой власти.
- Но позвольте, существует же общечеловеческая мораль, - снова возразил Хамдамов.
- Вы бы еще вспомнили мораль коммунистическую: "Человек человеку друг, товарищ и брат".
- Почему бы и нет?
Саидходжаев улыбнулся, не скрывая превосходства.
- А вот почему. В Коране сказано: "И произнесли иудеи: "Рука аллаха привязана". Прокляты они за то, что говорят". Вот мораль, которая нам по душе.
Подумайте, Умар Хамдамович, для этого есть немало причин.
- Я всегда думаю, и потому удивлен, с какой стати вы вдруг решили, что именно сейчас нам угрожает мифическая опасность?
- Мы все должны видеть в перестройке две стороны. Одна нас с вами - я имею в виду деловых людей - устраивает полностью. В конце концов каждый получит возможность проявить талант там, где ему хочется, и каждый будет жить на то, что заработает.
К сожалению, другая сторона от невнимательных глаз скрыта, а о ней надо говорить вслух.
- Что вы имеете в виду? - спросил первый заместитель премьера.
- Я-то думал, что вы об этом прекрасно знаете, - удивился профессор. О том, что в стране происходит вторая еврейская революция.
- Даже вторая? - насмешливо спросил Хамдамов.
- Да, мой генерал. Первая совершалась в октябре семнадцатого года. По недоразумению ее назвали русской революцией.
- Уважаемого профессора, - произнес Хамдамов задиристо, - к такому выводу привело существование в Москве "Еврейской газеты".
Саидходжаев нервно хрустнул пальцами.
- Мой генерал! Влияние вашего помощника Цейтлина на склад ваших мыслей очевидно! Но воистину беда, когда защитники крепости благодушествуют. Однажды после сладкого пира они просыпаются в оковах позора и поражения. Если хотите знать, в Москве вся пресса еврейская.
- Значит, - не сдавался генерал, - русские спят сном беспечности?
- Именно так. Кстати, если у вас будет досуг, позвоните, я к вам приеду, и мы докончим спор. А сейчас, простите, у меня истекает время.
Саидходжаев повернулся к президенту.
- Если вы не изменили решения, Фикрат Хамзаевич, и по-прежнему считаете проблему, о которой мы говорили, серьезной, то я сам берусь подобрать нужное лекарство. Есть много способов излечить и болезнь, и то осложнение, которое она вызывает. Я найду наилучший.
- Вы сделаете большое дело, - сказал президент одобряюще.
- Извините, мне пора. Уже поздно, а у меня еще деловая встреча.
Профессор поклонился, приложил правую руку к груди и вышел.
- Поехал к Розагуль Салмановой, - сказал Хамдамов ехидно.
Президент и первый заместитель премьера обменялись многозначительными взглядами.