– Да… И что?
– Все, что ты видишь, скорее всего, принадлежит Габриэлю Торресу и его семейке. Им без преувеличения принадлежит половина Испании.
Скай, напуганная его внезапной холодностью, спросила, осторожно подбирая слова:
– Так он… вроде как… твой соперник?
Лазаро вновь усмехнулся.
– Ну да, что‑то вроде того.
– И ты думаешь, что он соблазнил Леонору только для того, чтобы отомстить тебе?
Лазаро посмотрел на нее:
– Это на него похоже.
– Это ужасно! – воскликнула потрясенная Скай. – Бедная Леонора.
Лазаро покачал головой:
– Она знает, каков он. Она вовсе не дурочка, потому что и сама живет в этом мире. Что бы там ни думал себе Габриэль, у Леоноры свои мотивы.
– И это тебя не беспокоит? – недоверчиво спросила Скай.
– После того, что я сделал, она может поступать как ей заблагорассудится. Она мне ничего не должна.
– Я должна извиниться перед ней.
Лазаро вопросительно посмотрел на Скай.
– Не думаю, что она будет сейчас в восторге от встречи с тобой – или со мной.
Глядя на Скай, Лазаро думал: сейчас на ее месте должна бы быть Леонора, это ей он планировал показать свои владения… Но если бы все получилось и в самолете сейчас сидела она, он чувствовал бы себя совершенно иначе. Не было бы этого постоянно просыпающегося желания, заставляющего забыть о здравом смысле. Не было бы и споров – они бы вели светскую беседу, которая не допускает вольностей и перехода на личности. Хотя, с другой стороны, неужели он рад тому, что помолвка провалилась? Конечно, шумихи вокруг этого события образовалось предостаточно – теперь внимание прессы ему обеспечено на долгие месяцы, но все же Лазаро ощущал некое подобие облегчения оттого, что теперь с Леонорой его ничто не связывает. Однако он не мог не отметить, что Скай очень, очень сильно отличается от его бывшей невесты – взять хотя бы ее неизменные джинсы и бесформенные блузки неопределенного цвета. Небрежно поднятые наверх волосы и выбивающиеся из прически золотистые пряди, обрамляющие лицо. Наконец, крохотные золотистые веснушки, танцующие вокруг аккуратного прямого носика, на щеках – практически на каждом открытом участке кожи. Внезапно, словно почувствовав на себе его взгляд, Скай подняла глаза – и залилась румянцем. Проведя по волосам, она поинтересовалась:
– Что такое? Почему ты на меня так смотришь?
Раздосадованный тем, что его поймали с поличным, Лазаро отозвался:
– Как?
– С таким… презрением.
Лазаро буквально потерял дар речи – никогда прежде его не уличали в подобном, особенно если речь шла о женщине, которая ему нравилась. Наоборот, его любили за общительность и обаяние, за которыми он прятал железную волю и смертельную хватку. Одной из причин его успешности служил тот факт, что люди постоянно недооценивали его – и бывали за это наказаны.