Тори уставилась на свою девичью кровать. Сегодня она показалась ей еще более узкой и тесной, чем вчера.
– Хочешь, я лягу на полу? – спросил Джаспер, уловив ее взгляд. – Думаю, не окоченею до смерти. А если и так, вряд ли отец тебя уволит.
Тори округлила глаза и откинула одеяло.
– Но после сегодняшнего Генри и Лиз никогда мне этого не простят. Кроме того, семеро детей меня живьем съедят, если ты не появишься, чтобы играть с ними в снежки.
– Твоя правда. – Джаспер одарил ее самодовольной улыбкой. – Я быстро схожусь с людьми, как со взрослыми, так и с детьми. Меня легко любить.
Ей показалось или в его словах прозвучала какая‑то ранимость, скрывающаяся за бравадой и самоуверенностью? До сих пор она никогда этого не замечала. Тори покачала головой. Это казалось маловероятным. Впрочем, ей не доводилось раньше видеть, чтобы виконт Дарлтон сидел на полу в окружении детей и плел бумажные гирлянды.
Они молча готовились ко сну. Тори слышала, как вся гостиница устраивается на ночь. Дети протестуют, не желая ложиться спать, взрослые оживленно беседуют и смеются, допивая пиво, слабые звуки рождественских хитов прошлых лет все еще доносятся из старых динамиков.
Внизу Генри вытирал стойку бара, а Лиз пошла запереть дверь. Сегодня не нужно было выпроваживать последних посетителей. Все гости ночевали в отеле.
Сколько ночей она пряталась в тени на лестнице, наблюдая, как Генри и Лиз наводят порядок, перед тем как гостиница погрузится в сон. Она всегда чувствовала себя в безопасности в «Мурсайд‑Инн». Ее здесь любили. Но это было очень давно. До гибели Тайлера.
– О чем ты так напряженно думаешь? – тихо спросил Джаспер, когда она забралась в постель и устроилась рядом с ним.
– О Тайлере, – машинально прошептала она в ответ, даже не думая о том, что говорит.
Джаспер так и замер у нее за спиной.
– Генри сказал мне, что картины в холле написаны их сыном Тайлером. Тот самый, я полагаю?
Тори лишь утвердительно кивнула. Она не была уверена, что сможет ответить. Но теперь, когда она начала этот разговор, ей некуда было отступать. Может быть, Джаспер поймет ее, если она расскажет ему всю правду. Он узнает, что Тайлер погиб по ее вине. И тогда она никогда не сможет смотреть ему в глаза.