Даже утром она казалась менее замкнутой и недоступной, чем сейчас. Что же изменилось?
– Я не видел тебя весь день, – заметил он, пока она поправляла платье. – Чем ты занималась?
Тори пожала голыми плечами:
– Ты же знаешь. Работа. Сегодня у нас много дел по случаю вечеринки.
Но Джаспер не мог найти ее нигде в холле, и, насколько знал, прием был почти полностью организован его матерью и специально нанятой командой, как было каждый год.
Джаспер укоризненно посмотрел на нее, и Тори попятилась к кровати. Молния на платье так и болталась. На этот раз Джаспер справился, поборов искушение снова опрокинуть Тори на кровать, он наконец застегнул молнию. И почувствовал, что Тори опять отдалилась.
Он наблюдал, как она подошла к зеркалу на туалетном столике и вдела в уши длинные серебряные серьги.
Похожи на кольчугу, подумал он. Неужели все в этой женщине связано с броней?
– Ты поговорил с мамой?
Джаспер вздрогнул, возвратившись в настоящее.
– Вообще‑то да.
– Ну и?
«Она лгала мне всю жизнь, так же как ты мне лжешь сейчас», – вертелось у него на языке. Но вслух он произнес:
– Оказалось, что история не так проста. Мама всегда знала, что Феликс сын графа.
Тори резко обернулась:
– Правда? И позволила им остаться?
– На самом деле это была ее идея. Она простила отцу добрачную любовную интрижку и не хотела, чтобы Феликс страдал.
– Не понимаю, – озадаченно ответила Тори.
– Я тоже, – признался Джаспер.
Ни одному из них и в голову не пришло, что человек способен на такое вот безусловное прощение.
– Значит, она не хочет ехать в Стоунбери? – спросила Тори.
Джаспер пожал плечами:
– Честно говоря, у меня не было возможности спросить ее. Хотя думаю, что это стоит оставить как вариант. Я имею в виду, что трудно предсказать, какой будет реакция СМИ. В наши дни внебрачный ребенок не такая уж сенсация. Но граф столько лет держал это в секрете… Пресса наверняка начнет копаться в грязном белье.
– Вот именно, – согласилась Тори. – А как ты сам? Что чувствуешь?
Джаспер не мог избавиться от ощущения, что за этим вопросом скрывалось нечто большее, чем обычное беспокойство. Как будто она пыталась получить информацию о его конкурентах в бизнесе или что‑то в этом роде.
– Я… я пока не знаю. Мне потребовалось пять лет, чтобы вернуться сюда после того, как я узнал о Феликсе. И теперь, узнав, что моя мать все это время знала и не намерена препятствовать публичному заявлению отца… Я еще не переварил все это. Я уже говорил с Феликсом, впервые за пять лет, и понял, что Феликс не виноват в том, что произошло. Но вся эта ложь и секреты просто невыносимы, понимаешь?