Безусловно, отчасти дело было в его точеном лице и сильном теле. Но он еще и был… бунтарем.
Всем тем, чем не была она сама.
Он был человеком, которого совсем не волновало, что о нем думают. Это сквозило во всем его облике. В сдержанной грации движений, в непринужденной улыбке, медовом тембре его голоса.
Да.
Он был мужчиной, которого ничто не связывало. Которому не приходилось в два часа ночи отвечать на сообщения, которых он нетерпеливо ждал, не приходилось волноваться о том, чтобы не разрушить свой имидж в глазах окружающих.
Мужчиной, который не боялся не оправдать ожиданий родителей.
Он был настоящим.
Он был похож на гору, возвышающуюся позади него. Сильный, твердый, несгибаемый.
И ей захотелось попробовать его на вкус.
Попробовать на вкус чувство свободы.
Она непроизвольно прижалась к нему, но он тут же отступил на шаг.
– Опомнитесь, принцесса, – сказал он, взяв ее за левую руку и повернув ее так, что бриллиант сверкнул на солнце. – Вы же не хотите этого.
Ее охватил ужас, и она отшатнулась от него.
– Я не… Да нет, ничего.
Он рассмеялся.
– А по‑моему, есть кое‑что.
– Я… Между мной и моим женихом есть негласное соглашение, – сказала она.
И тут же решила на самом деле прояснить с Донованом этот момент. Потому что она подозревала, что это соглашение им пригодится, учитывая, что они ни разу не дотрагивались друг до друга. И она также подозревала, что вряд ли Донован обходился без секса все эти два года.
Но она же обходилась.
Да, ей следует обговорить это с Донованом.
– Правда?
– Да, – солгала она.
– Ну, у меня есть соглашение с вашим отцом, что я являюсь его работником. И я ни за что не стану злоупотреблять своим положением.
– Я уже взрослая женщина, – заметила она.
– Да, но что, по‑вашему, будет думать ваш отец, если обнаружит, что вы трахаетесь с нанятым рабочим?
Ее бросило в жар.
– Я не информирую отца о своей интимной жизни.
– Проблема в том, что его будут касаться наши отношения. А я привык к тому, чтобы моя интимная жизнь касалась только меня и обнаженной дамы в моей постели.
– То, что я едва не поцеловала вас, не означает, что я предлагаю вам заняться со мной сексом. Ваше эго выдает вас.
– А ваш румянец выдает вас, дорогуша.
Эмерсон не знала, что и сказать, хотя прежде ей никогда не приходилось лезть за словом в карман. Но он был прав. Он работал на ее отца, и тем самым и на ее семью, включая и ее саму. Но она не чувствовала, что имеет хоть какую‑то власть над ним. Не чувствовала, что управляет ситуацией. Хотя она была членом богатой семьи Максфилд, а он… просто наемным работником.