— Что-о даль-ше? — иронически спросила Гертруда. Мол, думаешь, я такая, которую легко одолеть? Попробуй.
Он навалился, заставил ее сесть на диван. Борьба требовала сил, и экономка слегка запыхалась.
— Что-о да-а-лыпе? — теперь в вопросе слышался открытый интерес. Деревенская мудрость подсказывала, что обычно мужик берется рубить дерево лишь в случаях, когда это ему под силу. Молоденький лейтенант явно замахнулся на то, с чем вряд ли справится… Это ее смешило и в то же время сильно возбуждало.
— Не боишься? — спросила она, когда он положил ладони на ее пышную горячую грудь и тронул затвердевшие вдруг соски. — Ч-то-о-о дальше?
Юрик усилил напор и повалил ее на лощеную кожу дивана. Тут же навалился на нее всем телом, грубо, медведисто.
— Да-а-а-льше, — простонала она просяще и закатила глаза.
Он понял: здоровая и ко всему темпераментная молодая баба истомилась от вынужденного целомудрия в генеральском доме и теперь, сорвавшись, отдалась чувству самозабвенно и яростно. Она клацала зубами, стараясь укусить его за ухо, закатывала глаза, билась в судорогах сладострастья, как рыба, выброшенная на берег, потом вдруг расслабилась, растеклась по дивану и блаженно застонала.
Юрик сел. Достал сигарету. Закурил.
— Интересно, как ты об этом напишешь в своем рапорте начальству?
— Дурак! Ну, дурак! Кто тебе сказал о моем начальстве? — голос Гертруды снова оледенел, наполнился презрением.
— Что ж, я совсем глупый? — спросил в свою очередь Юрик. — Как же наши славные органы безопасности оставят без опеки генерала военной разведки? Верно?
— Молчи! — она зажала ему рот ладонью и притянула к себе. — Иди ко мне, дурачок! О тебе я писать не буду… Иди сюда, сладкий…
— Вы что-то замолкли, мой господин, — вырвала Лялина из воспоминаний Леночка. — Мы уже приехали.
Лялин встрепенулся. В открытое окно машины лился смолистый запах разогретых солнцем сосен. Дача Ковшова за годы отсутствия Лялина была перестроена и превратилась в шикарный коттедж, облицованный желтым кирпичом. Она светилась широкими окнами, поражала высокой остроконечной крышей, выложенной красной черепицей. Широкая дорожка, хорошо утрамбованная и посыпанная желтым песочком, вела к просторному гаражу, устроенному в подвале здания.
— Дворец, — не скрывая удивления, сказал Лялин, оглядев владения шефа.
— Это все мамуля, — объяснила Леночка. — Генерал у нас консерватор. Он до сих пор верит, будто в новый век можно войти с деревянной хибарой. Мама говорит, что ему надо учиться у Волкогонова, который своего не упускает ни при одной из властей.