— Ловлю на слове…
— Лови, я слов на ветер не бросаю!
Затем моему мужику на испанском:
— Всё мужик, сгинь отсюда, частный пляж — усёк? К девочкам нашим не приближайся, белые буйки не пересекай!
Выбегаю на берег замёрзшая, вода тёплая только у берега, а на глубине тот ещё холодильник.
— Ляг на песок животом, согрейся! Смотри, губы совсем синие, — причитает мама.
— Лучше ко мне иди, Сонь, я так нагрелся на солнце, что сейчас воспламенюсь! — приглашает меня отец.
Я тут же оборачиваю себя вокруг его действительно горячего как печка тела, и он тут же смеётся:
— А-а-а! Ледышка! Холодно, блин!
А мне хорошо! Так хорошо, что словами не описать. Так и сидим с ним в обнимку, охлаждая и согревая друг друга.
Алекс молчит некоторое время, положив подбородок на мою макушку. Потом вдруг выдаёт:
— Соняш, ты как маленький замёрзший котёнок, и так жалко тебя вдруг стало…
У меня от этих слов тут же щиплет в носу — я личность эмоциональная, а отец продолжает:
— А помнишь, в детстве ты всегда изображала из себя кошечку, и повадки все точно копировала, даже молоко лакала из миски, — смеётся. — Такая мурлыка была!
— Помню. А мама ругала меня…
Маман тут же оправдывается:
— Это когда тебе шестой год уже пошёл, а ты всё кошкой на четвереньках по полу бегала, я уж думала у тебя того… сдвиг в умственном развитии! Какая мать так не подумает?
— Мне просто нравилось быть кошкой!
— Да, и чесать левой ногой за ухом! — теперь и мама смеётся.
— Ну видишь, Лер, я же тебе тогда говорил, что это просто образ такой! Зря ты ломала ребёнку кайф! У моей девочки в глазах всегда незаурядный ум светился, разве этого мало?!
— Ну да, ну да! Тебе только волю дай, ты им всё позволишь!
— Не преувеличивай, Лерусь. Далеко не всё!
Отец целует мою макушку и проводит ладонью по голове, точно так же, как гладил в детстве кошечку Соню, и только в этот момент я вдруг замечаю взгляд Эштона — острое ядовитое лезвие. Меня словно из жаркой Испании в одно мгновение переместили на холодный Северный полюс, прямо так, в купальнике, с мокрой головой, и даже не выдали полотенца. Одно единственное за день столкновение взглядами, и в душе у меня зияет ядерная воронка. Вот как? Как он так делает? А главное, зачем? И почему?