Амбр пристально смотрит мне в глаза:
— А теперь главное: Эштон всегда чувствовал случайность своего появления. Думаю, это гены — такая склонность глубоко копаться в своей сути, проникать туда, куда любому другому и в голову не придёт. И он страдал от этого. Патологически. Не он один рос без отца, но только у него уверенность в собственной ущербности выросла в масштабы болезни! Я поняла это, когда он отвернулся от своего лучшего друга, с которым дружил ещё с детсадовского возраста. А причина меня убила: отец мальчишки ушёл из семьи! И Эштон всерьёз стал считать его неполноценным человеком, общение с которым недопустимо для него! И он, никогда не произнося вслух своих жалоб, считал неполноценным и себя!
Амбр вздыхает и продолжает:
— Масштабы нашей проблемы дошли до меня, только когда одним прекрасным утром мне позвонили из полиции с вердиктом: «Ваш сын — карманный вор». Эштону тогда было всего девять, и я не поверила. Ни секунды не верила, ни единому их слову, потому что подобное заявление никак не вязалось с личностью мальчика, который живёт в книгах. Эштон молчал. Онемел просто. Я давила, ругала, требовала объяснений, но этот ребёнок иногда был упёртым, как осёл. Поэтому я взяла отгул на работе и проследила за ним: идёт из школы как все, потом сворачивает на шумную многолюдную улицу и начинает вглядываться в лица, затем вновь шагает в направлении, никак не связанном с нашим домом. Замечаю, что он всё время двигается в странной, недопустимой для незнакомых людей близости с высоким темноволосым мужчиной. Очень близко, так, что даже руки как будто касаются. В этот момент я возненавидела собственного ребёнка, думала, убью его за такой позор, но что-то остановило, материнское сердце, наверное: не одёрнула, пошла вслед за ними дальше. А там — ничего не было. Эштон не лез ни в карман, ни в сумку того мужчины, только провожал его. Беру ещё отгул, снова слежу — всё то же самое. И в третий раз история повторяется. Я поняла, что мой сын не ворует, но что именно делает — так до меня и не дошло. Рассказала на работе, и одна женщина, долго лечившая мужа от депрессии, он у неё ещё и суицидник оказался, посоветовала врача-психиатра. Мы пошли, но и спец этот Эштона не разговорил. Всё выяснилось только на втором сеансе… под гипнозом: мой мальчик искал и находил в толпе чужих, проходящих мимо людей, мужчину… на роль отца.
Амбр вытирает покрасневшие глаза:
— Всё что он делал — играл со своим воображением, представлял, что идёт рядом с отцом в зоомагазин покупать собаку… Каждый день один и тот же сценарий — он, отец, собака. Вот так.