Она издевалась надо мной как хотела.
— Ты совсем не говоришь мне комплименты, — вдруг заявляла она. — Я тебе не нравлюсь?
Я горячо протестовал:
— Ты самая прекрасная женщина в мире!..
— Нет-нет, умоляю, пошлых комплиментов не надо. Я не это имела в виду… — Увидев в моих руках книжку, заметила: — Если хочешь произвести впечатление образованностью, читай приличных авторов.
— Например?
— Джойса, Кафку… Да мало ли.
Спустя некоторое время на полке в моей комнате обнаружила Джойса.
— Дурачок, я пошутила, — сказала она. — Зачем ты читаешь эту чепуху?
Но самыми изощренными издевательствами сопровождалась наша физическая близость. На предложение провести время в моей квартире, пока родители в кино, предупреждала:
— Только не хватай меня сразу за все места… Будь мужчиной.
Проведенные наедине драгоценные минуты утекали безвозвратно. Вынужденный таким противоестественным способом демонстрировать наличие мужской чести, я дрожал от возбуждения, не решаясь прикоснуться к любимой… За минуту до возвращения родителей она с обидой в голосе заявляла:
— Я думала, мы проведем время интереснее.
— То есть?
— Мы так редко бываем наедине…
— Но ты же сама!.. — захлебываясь от возмущения, кричал я.
— Неужели я должна была тебя соблазнять?! Ты же мужчина!
— !!!
Власть ее надо мной была безгранична, а мое добровольное рабство — без надежды на избавление. Ни прихвастнуть, ни приврать, ни приукрасить себя!.. Малейшее желание произвести впечатление пресекалось в зародыше. Невинные юношеские фантазии и те не позволялись.
— Когда я закончу институт… Если стану богатым… После того как выучу английский…
В ответ тончайшая улыбка возлюбленной.
— Ты прелесть!.. — говорила она, глядя взглядом, полным любви и снисхождения.
Взглядом, от которого меня охватывало желание то ли обнять возлюбленную, то ли убить сию же минуту. Голова кружилась, внутри что-то пульсировало, дрожало… Это была любовь.
Я постоянно что-то доказывал: что не дурак, не фанфарон, не пустомеля, не позер… Но и после предъявления убедительных доказательств моего превосходства над всеми мужчинами мира страдания не кончались — назавтра мне вновь предстояло завоевывать сердце возлюбленной. Я выворачивался наизнанку, из кожи лез вон, умирая от любви у пьедестала моей богини. Ненавистное «ты прелесть» — все, на что я мог рассчитывать в награду за собачью преданность и любовь.
Так прошла молодость. Счастье не случилось — мое рабство длилось до тех пор, пока ей не наскучила роль госпожи. Тогда она вышла замуж за другого, и свет померк в моих глазах.