(Прадель в «Воспоминаниях»). Он рос без отца и был очень привязан к матери, с которой они жили вместе с сестрой, нисколько не похожей на Эмму. Усадьба Мериньяк в Лимузене превратилась в Садернак, а Бетари — это Ганепан, где Симона де Бовуар бывала дважды, одно из двух владений Лакуэнов в Ландах. Второе — Обарден. Заза похоронена там, в Сен-Панделоне.
От чего же умерла Заза?
От вирусного энцефалита, гласит официальное медицинское заключение. Но что за роковая цепь обстоятельств привела ее, обессиленную, изможденную и отчаявшуюся, к безумию и смерти? Симона де Бовуар ответила бы: Заза умерла потому, что была не такая, как все, ее убили, ее смерть — это «преступление спиритуализма».
Заза умерла, потому что пыталась быть собой, а ей внушили, что это зло. В среде воинствующих католиков, в семье с суровыми традициями, где она родилась 25 декабря 1907 года, долг требовал от девушки забыть о себе, отречься от себя, приспособиться. Но Заза была особенной и не смогла «приспособиться». Это коварное слово означало, по сути, что надо вписаться в трафарет, где вас уже ждет своя ячейка среди других таких же ячеек: все, что не укладывается, будет смято, отсечено и выброшено на свалку. Заза не уложилась, и ее оригинальность попросту стерли. Вот оно, преступление, убийство.
Симона де Бовуар с ужасом вспоминала, как фотографировалась семья Лакуэн в Ганепане: все девять детей были выстроены по старшинству, шесть девочек, как в униформе, в одинаковых платьях из синей тафты и одинаковых соломенных шляпах с васильками. У Элизабет было там свое место, ждавшее ее от века, отведенное для второй дочери Лакуэнов. Это зрелище вызывает у юной Симоны яростный протест. Нет, Заза другая, она единственная в своем роде! Но любой свободный поступок противоречит родовым устоям: сплоченный клан непрерывно вовлекает ее в свою деятельность, она жертва «общественного долга». Постоянно находясь среди сестер, братьев, друзей и многочисленной родни, перегруженная домашними делами, светскими обязанностями, визитами и коллективными развлечениями, Заза ни на миг не остается одна или наедине с подругой, она себе не принадлежит, у нее нет ни минуты для себя, для занятий скрипкой, для учебы, ей отказано в праве на одиночество — вспоминается нечто подобное в уставе некоторых монашеских орденов. Поэтому летние каникулы в Ганепане для нее настоящий ад. Она задыхается, мечтает вырваться из этого вездесущего окружения и от безысходности ранит себе ногу топором, чтобы избежать навязанной ей поездки. В этом кругу главное — не выделяться,