Он измучен и весь в поту. «Распроклятый управляющий! Этакая сволочь, вор! Ну, да у нас достаточно материалов о том, что это за птица. Однако ему покровительствует господин министр Прашек… Потому-то он и задрал нос. Задумал разрушить профсоюз!» Но этого Вашек ни в коем случае не допустит; особенно дорог ему профсоюз батраков. Эта организация так здорово выросла. На одной Кладненщине насчитывается несколько тысяч членов. Вашек там секретарем. «А теперь этот управляющий, этот свистун, не признает профсоюза! Не признает уполномоченных! Ну погоди ж ты, барин, мы тебя проучим!» Так рассуждает про себя Вашек, когда, обливаясь потом и изо всех сил подталкивая облепленный снегом велосипед, пробирается по оттаявшим сугробам.
Наконец он в Неумержице. Забастовщики уже собрались. Прибыли и уполномоченные из бывших императорских поместий.
Собрание открыто. Неумержицкий уполномоченный излагает существо спора. Вашек подтверждает законность забастовки. Он говорит о солидарности рабочих, о необходимости единства действий. Уполномоченные из окрестных имений обещают помочь неумержицким забастовщикам. Собрание избирает депутатов. Депутаты идут в усадьбу. Управляющий отказывается их принять. Он передает через приказчика, что примет только господина секретаря из Кладно. С ним он согласен обсудить дело. Но только наедине, без свидетелей. Добродушного Вацлава это злит еще больше, чем езда на велосипеде по сугробам. «Проклятый тип, что он обо мне думает? Договариваться со мной наедине? Чтобы люди решили, будто я получил от него взятку, если переговоры провалятся? Нет, об этом не может быть и речи. Вашек согласен на переговоры только вместе с уполномоченными. Надо идти в Главное управление в Зволеневеси». Но в Зволеневесь отправляются не одни депутаты. Идут и неумержицкие забастовщики. Пока шествие продвигается по сугробам из Неумержице в Зволеневесь, между Неумержице и Прагой, между Прагой и Зволеневесью происходят телефонные переговоры.
В Зволеневеси депутацию принимают. Господа из Главного управления весьма любезны. К сожалению, они ничего не могут сделать. Получили на этот счет указание из Праги, прямо из министерства. Господин министр сам будет решать этот вопрос. Дело в том, что господин неумержицкий управляющий подал рапорт прямо в министерство земледелия в Прагу. Главное управление незнакомо с обстоятельствами этого дела. Оно не может принять никаких решений. Очень жаль, но господин секретарь должен извинить их. В Главном управлении надеются и верят, что это дело уладится. Пусть в Неумержице приступят к работе, это будет лучше всего. Это бы ослабило напряженность ситуации и создало хорошую почву для переговоров. Господину секретарю следовало бы уговорить их.