— Перепрограммирование не требовалось. Травосос и язвозуб получили команду, идентифицирующую арктурианца как угрозу первого класса.
Себастьян подавился половинкой жареной перепёлки.
— Первого класса? Мне? Ты хочешь сказать, они решили, что Подобие готовится напасть на меня? Вопреки всем их ощущениям? Это… — он попытался подобрать слово и нашёл то, которое не хотел говорить, — блестяще!
— Им пришлось нападать, чтобы защитить вас, это выше их воли. Фактически, они не могли поступить иначе.
— И как же Доктору это удалось?
Смотритель обмяк.
— Если считать, что это не Барис…
— Что не так…
— Теоретически, активировать приоритетное подчинение не очень сложно. Нужно только знать трансмиссионные коды робота. Поскольку сейчас мы не пользуемся ИМТ, ему требовалось просто найти их в базе данных. Разумеется, если предположить, что у него есть доступ к терминалу.
Себастьян встал, вытер подбородок и перевернул стол. Несколько минут он с удовольствием расшвыривал еду. Серебряные тарелки со звоном ударялись об мраморный пол. Смотритель неподвижно замер, наблюдая за яростью своего хозяина.
Наконец Себастьян успокоился. Он взглянул на Смотрителя.
— Убирайся с глаз моих. Выясни всё.
Смотритель развернулся и вышел из зала, благодарный за то, что по-прежнему функционирует.
Холодные развалины пахли смертью. Воронка от разорвавшегося снаряда была заполнена густой, серой грязью и железными осколками. Над головой он видел тёмное небо за завесой дыма. Единственными источниками света служили случайные оранжевые сполохи, возникавшие среди облаков. Оружейные выстрелы едва доносились сквозь морозный туман. Где-то там шла война.
Доктор, а точнее, Барис, веривший, что он Доктор, съёжился под упавшим бетонным навесом, дрожа всем телом.
Любой нормальный человек испытал бы ужас от перспективы оказаться в руинах разрушенного войной чужого города, среди губительной зимы, без еды, оружия и любых других средств выживания. К счастью, думал Барис, он Доктор, а не нормальный человек. Он Доктор, и он должен найти Донну.
И всё-таки холодно. Его зубы стучали, а сердца продолжали качать кровь по телу. Неплохо было бы иметь что-то теплее, чем старый костюм, кеды и галстук. Даже звуковая отвёртка, которой он, наверное, смог бы растопить снег, потерялась. Должно быть, он её где-то выронил.
С края ямы скатился камешек. Барис не двинулся, вжавшись в мокрые тени. Он посмотрел наверх и увидел остов сгоревшей фабрики, тёмным силуэтом вырисовывавшийся на фоне вспышек света. Перед зданием двигались фигуры, пар валил у них изо рта. Сутулые и неуклюжие в своих потрёпанных меховых одеждах. Даже отсюда Барис чувствовал их отчаяние, их голод. Один что-то прошептал другому — жалкий, слабый, шипящий звук. Он не узнал язык, но тот показался ему грубым и безжалостным. Он не хотел, чтобы эти люди его заметили. Фигуры двигались медленно и осторожно, держа перед собой длинноствольные винтовки, привычные для этих руин.