– Ясно, что эмиссар боится отпустить ее в Европу, – решил Гангадхара. – Отсюда понятно, что они сговорились поделить между собой сокровища и молчать. Ни один из них не доверяет другому. Он глаз с нее не спустит, разве что сам уедет из Индии.
– Он обещал прислать прислуживать ей европейских мемсагиб, – сообщил брамин, а магараджа стиснул зубы и выругался, как человек, которого ужалил шершень.
– Это для того, чтобы я не мог применять к ней насилие! Ему часто станут докладывать о ее здоровье. А как только он наложит лапы на сокровища, сразу перестанет о ней так волноваться!
– Она мне еще кое-что сказала, – начал брамин.
– Так повтори это, брюхо Джинендры!
– Трайп, который тренирует солдат, желанный гость в доме, построенном Дженгал Сингхом.
– И что из этого?
– Он может входить, даже когда сагибов нет дома. Слугам приказано впускать его.
– Ну?
Брамин снова улыбнулся.
– Если бы оказалось правдой, что принцесса знает тайну сокровищницы и продает ее эмиссару, Трайп мог бы войти в дом и узнать, где спрятаны сокровища. Кто мог бы украсть у тебя клад, если бы тебе стала известна тайна?
Именно тут магараджа так вышел из себя при мысли, что другим известна тайна, которую он считал своей рамки, что его язык перешел не только границы приличия, но и богохульства. Он повернулся к брамину спиной и помчался вон из храма, от души хлопнув дверью. Брамин же, будучи жвачным животным, сидел так тихо, размышляя, с какой стороны будет теперь намазан маслом его кусок хлеба, что создавал впечатление, будто комната пуста, хотя ее покинул только магараджа. А спустя немного туда вошел Сита Рам.
Гангадхаре было не до шуток. Он хорошо знал, где найти Тома Трайпа в любой час его дежурства, так что приказал ему без всяких отлагательств, глядя на него глазами, какие бывают у зверя, когда тот выслеживает добычу, обыскать дом Блейнов при первой возможности.
– И что искать? – спросил Трайп.
– Все! Все! Обыщи погреб, обыщи сад, обыщи крышу! И если обнаружишь что-то необычное, доложи мне! Иди же!
Выпив несколько порций бренди с содовой, Гангадхара обдумал план, который мог оказаться опасным, при условии, что Ясмини была бы менее бдительна и если она и в самом деле знала тайну. Он потратил целый вечер, натаскивая Патали, свою любимицу-танцовщицу, а затем отправил ее к Ясмини, наделив почти полными полномочиями поторговаться. Патали могла предложить принцессе до половины сокровищ при условии, что Гангадхара получит другую половину, а англичане ничего не узнают.
После, докладывая своему повелителю об этом свидании, Патали, кажется, едва ли гордилась участием в этом деле. Она могла только сказать, что Ясмини отрицала, будто знает что-то о сокровищах, и делала вид, что не желает ничего знать.