Водитель слишком дорожил высокооплачиваемой работой, а Марципанов поставил ему условие — никогда не использовать «бентли» в личных целях.
В самолете оба места рядом с Игорем Леонидовичем были свободны. Он всегда выкупал их, если подворачивалась такая возможность. Случилось это после того, как его попутчицей оказалась дамочка. Моложавая, симпатичная. Но такая дура, прости господи! Весь полет ныла, что она боится разбиться. Как будто любой нормальный человек, забираясь в салон лайнера, не испытывает аналогичных опасений! Причем эта истеричка не столько боялась, сколько хотела поведать всем находившимся в зоне досягаемости о своих страхах. Напрашивалась на то, чтобы ее пожалели, кретинка! Видимо, при всех дорогих украшениях, которыми дамочка была увешана, словно новогодняя елка, в ее личной жизни имелись серьезные проблемы. Но глупо за время короткого полета вываливать на окружающих личные трудности. Только изрядно приняв на грудь, человек может жаловаться незнакомым людям на жену-стерву, начальника-кровопийцу и накрывшуюся подвеску любимого автомобиля. А вот когда милая женщина плачется, что боится погибнуть в авиакатастрофе, ее поймут и ей посочувствуют. По крайней мере, ей так кажется. Марципанову же показалось иначе. Для того ли он платил солидные деньги, чтобы найти свою могилу в воронке от рухнувшего на землю самолета? Зачем раньше времени заказывать оркестру похоронный марш? Он долго крепился, но в конце концов оборвал женщину:
— Вы зря так убиваетесь. Мы все застрахованы на кругленькую сумму.
— Я знаю. Но при чем здесь страховка? — удивилась женщина.
— Ну как же! — Марципанов в свою очередь удивился. Точнее, очень похоже изобразил удивление. — Мы умрем, нашим родственникам выплатят большие деньги. Представляете, как они будут нам благодарны. Они будут помнить о нас всю жизнь. Я бы всегда летал самолетами, но, к сожалению, авиакатастрофы случаются гораздо реже, чем автомобильные аварии. Я бы только напрасно потратил деньги.
Женщина вздрогнула и постаралась отодвинуться от Марципанова настолько, насколько позволяло кресло. После таких рассуждений она приняла Игоря Леонидовича за душевнобольного. И больше не проронила ни слова до приземления.
Сейчас никто не докучал Марципанову разговорами. Он сидел в одном из кресел, чувствуя, как горло царапают тысячи крохотных коготков. Кажется, он может всерьез разболеться. Что же, хоть какое-то разнообразие в жизни.
Встречу Игорю Леонидовичу устроили торжественную, разве что без песен и плясок народного ансамбля. У трапа самолета собралась добрая половина руководства комбината. Та его половина, которой гораздо лучше удавалось угождать хозяину, чем добиваться успехов в производстве. Марципанова усадили в представительский «мерседес», впереди и сзади пристроились внедорожники. Кавалькада тронулась в путь прямо с взлетного поля.