Мунро наклонил голову и закивал, словно чертик из табакерки.
– Что это? – поинтересовалась я.
– Это габерланзии.
– Ах вот оно что! – сказала я. – Ну теперь все ясно.
– Габерланзии – это разрешения побираться, сассенах, – объяснил Джейми. – Они действуют только в границах прихода и дают один день в неделю, когда можно попрошайничать. Каждый приход имеет свою собственную форму габерланзии, так что нищие одного прихода не имеют права попрошайничать в других и рассчитывать там на милостыню.
– Система, допускающая гибкость, судя по всему, – заметила я, приглядываясь к четырем разным плашкам Мунро.
– А, ну Мунро – случай особый. Он был взят турками в плен на море. Много лет был гребцом на галере, а потом попал в рабство в Алжире. Там он и потерял язык.
– Они… его отрезали? – Мне чуть не сделалось дурно.
Джейми, казалось, не смутил мой вопрос, видимо, он знал Мунро не один год.
– Да. И к тому же сломали ногу. И спину, верно, Мунро?.. Нет, – сказал он после бурной жестикуляции Мунро. – Со спиной был несчастный случай, это случилось, когда он спрыгнул со стены в Александрии. А вот ступни – дело рук турок.
Я больше ни о чем не хотела знать, но и Мунро и Джейми не терпелось рассказать все до конца.
– Ладно, – сдалась я. – Что же случилось со стопами?
С нескрываемой гордостью Мунро сбросил сношенные деревянные башмаки, потом снял чулки и показал широкие, деформированные ступни с огрубевшей кожей, на которой ярко-белые рубцы чередовались с темно-красными участками.
– Кипящее масло, – сказал Джейми. – Таким способом они принуждают христиан перейти в мусульманскую веру.
– Весьма действенно, – сказала я. – И поэтому несколько приходов разрешают ему просить милостыню? Потому что он принял пытки во имя христианской веры?
– Совершенно верно.
Джейми был явно доволен тем, что я быстро уяснила суть. Мунро также выразил свое восхищение глубоким восточным приветствием-поклоном, за которым последовала серия выразительных и несколько неприличных жестов, призванных отдать должное достоинствам моей фигуры.
– Спасибо, дружище. Я тоже считаю, что ею можно гордиться, – сказал Джейми, заметив мое недовольство, и развернул Мунро спиной ко мне так, что я больше не видела его жестикуляции. – Ну а теперь расскажи мне, что происходит в деревнях.
Мужчины придвинулись ближе друг к другу и продолжили свой странный разговор с новой энергией. Участие Джейми в этой беседе почти ограничивалось мычанием и междометиями, выражающими эмоции, и потому я смогла уловить очень немногое, постепенно переключившись на другое занятие – собирала редкие горные растения, которые росли вокруг нас.