Узнав о жалобах арабок, как и ожидалось, директор нам запретил пробежки внутри лагеря и милостиво предложил использовать для этого территорию за воротами. Там мы и стали бегать, и если первое время мы боялись удаляться в сторону и бегали по дороге в направлении Эль-Мафрука, пару километров и обратно, то со временем стали разнообразить маршрут, убегая в сторону от лагеря на полтора-два километра. Самое интересное, что из всех европеек, кроме Линды и Жаннет, к нам никто больше не присоединился, а вот арабки пополнили наши ряды. С нами почти каждый раз теперь бегало от трех до шести девушек-подростков из числа беженцев.
Слева от лагеря на расстоянии километра находилась взлетно-посадочная полоса, крайне редко используемая. Ее задействовали лишь для посадки самолетов с гуманитарной помощью, а таковые бывали редко. Мы добегали до полосы, пробегали по ней до конца и возвращались обратно, пока в один день Аише не вздумалось обогнуть наш лагерь по периметру. Чтобы ее не оставлять одну, нам пришлось последовать за ней. В итоге в тот день мы побили свой рекорд. К километру до полосы и километру по полосе добавилось четыре километра по периметру лагеря. Вернулись мы в тот день полумертвые, но чрезвычайно довольные собой.
После пробежки, приняв душ, я лежал и просматривал страницы интернета в телефоне. В палатке был компьютер, но просто сидеть на нем, серфя интернет, не полагалось: весь траффик отслеживался и отвечать на ненужные вопросы не было желания. Интересовали меня прежде всего новости с Родины, а они были однотипны. Путин сказал, Путин сделал, Путин выступил, Путин предложил. Посмотрел пару роликов в ютубе, снизив громкость, чтобы не мешать девушкам. Ролики Навального набирали просмотры, а кремлеботы всячески старались обвинить его в работе на иностранные разведки. Ничего не изменилось за время моего отсутствия, все так же одни ели страну, а другие пытались вырвать этот кусок у них изо рта.
Перед входом в палатку послышались шаги, однако все наши были на месте.
— Саша, ты можешь выйти? — это был голос Саида, фраза была произнесена на арабском. Вдоволь наговорившись на русском, вспомнив ранее забытые крылатые выражения и фразы, Саид теперь пытался приобщить меня к арабскому, добившись от меня успехов в английском языке.
— Иду, — ответил я, выключая телефон и кладя его под подушку. Я надел на себя просторную футболку, выходить в топике не решился, хотя уже был вечер, и Саид ко мне относился, как к дочери. Он ждал меня перед входом в палатку. Мы прошли к небольшой скамейке, стоявшей под зонтом, и сели, как обычно. Я думал, что у нас урок разговорного русско-арабско-английского языка, но ошибся. Араб был взволнован. Задумчиво перебирая четки, он даже не сразу услышал, что я вышел из палатки. Он посмотрел на небо, начинавшее темнеть, оглянулся по сторонам, словно боялся, что нас услышат, и лишь потом начал говорить.