Саид замолчал, а я сидел, ошарашенный, переваривая информацию. Двадцать первый век, а женщина как была разменной монетой, так и осталась. И пусть в России все не так грустно, но домашнего насилия в отношении женщин и харрасмента там тоже хоть отбавляй. После единичного случая изнасилования беженки-сирийки, я начал привыкать, что лагерь — достаточно безопасное место, как появляется новая напасть: работорговцы двадцать первого века.
— Саид, а почему администрация лагеря такое позволяет? — это был первый вопрос, пришедший мне в голову. Лагерь под протекторатом Красного Креста, а значит, и ООН в деле, хотя бы косвенно.
— Формально никакого нарушения закона нет, стороны добровольно вступают в брак. А если попытаться помешать — поднимется такой крик, типа навязывают европейские ценности, лишают традиций и обычаев. Да и сориться с основными финансистами не с руки. Иордания не в состоянии содержать этот лагерь, здесь почти сорок тысяч душ, помощь Франции и Америки ты сама видела. Периодически бывает помощь от других стран и благотворительных организаций. Но ежедневное содержание лагеря, подвоз воды и еды, электроэнергия, вывоз мусора, это десятки миллионов долларов в месяц. Хорошую помощь дважды привозила Россия, но где она теперь, эта Россия? Бомбит террористов, а до нас никому нет дела, — печально заключил Саид.
— Я почему все это тебе рассказал, Саша? Я знаю, ты очень порядочная и хорошая девушка, просто бывает и такое, хоть и крайне редко, что родители могут отдать дочь против воли. И тогда бывают плач, крики, слезы. Если увидишь такое, не вмешивайся, ты все равно ничего не сможешь сделать, а себе можешь создать проблемы, они люди очень богатые, а этот мир принадлежит тому, кто с деньгами или с оружием. Еще лучше будет, если ты просто не будешь ходить в ту сторону, вглубь лагеря.
Саид замолчал. Я тоже молча смотрел на него — хороший он человек, видно, как он близко к сердцу принимает все это, но не в его силах что-либо изменить, вот и расстроен.
— Саид, это неправильно, неправильно пользоваться бедственным положением людей, это бесчеловечно! — я почти кричал, обуреваемый эмоциями. — Вот так бесчеловечно пользовать девушек, вынуждать родителей мириться с этим, где же справедливость?
— Тише, Саша, не кричи. Все об этом знают, но работающие здесь просто делают вид, что их не касаются эти внутриарабские проблемы. И ты просто сделай вид, что тебя не касается тоже. Иногда приходится поступаться принципами, — с этими словами Саид поднялся и, пожелав мне спокойной ночи тихо растворился в темноте лагеря.