— Нет, Илларион Константинович, — отрицательно покачал он головой, — из незнакомых… вроде бы никого не было.
Полковник в отставке медленно выдохнул из себя струю табачного дыма.
— А из наших? — спросил он.
Ахмет снова напряг свой мозжечок, прокручивая события вчерашнего дня:
— Из местных?
Инструктор кивнул головой:
— Да.
Старый человек, кашлянув в кулак, закатил глаза и надул щеки.
— Из наших я видел только Митьку, — вдруг вспомнив, ответил татарин. — Точно, Константинович, Митька спал возле мусорных баков.
Глаза Забродова вдруг загорелись.
— Митька? — переспросил он.
Дворник утвердительно кивнул.
— Да, Илларион Константинович, — подтвердил он, — Митька частенько как переберет норму, так и валится, где ни попадя.
Инструктор спецназа ГРУ с интересом взглянул на своего не очень-то разговорчивого собеседника, который, прежде чем ответить, долго и задумчиво теребил свою бороду и только потом отвечал на вопросы Забродова.
— А он ничего такого не видел? — спросил Забродов.
Татарин снова задумался.
— Не знаю, — немного подумав, равнодушно ответил старый дворник.
— А ты с ним разговаривал?
Ахмет закрутил головой:
— Нет!
Илларион Константинович глубоко и нервно затянулся табачным дымом, а потом, сплюнув, бросил окурок в урну.
— А где его можно найти? — поинтересовался полковник Забродов у Ахмета.
Старик неуверенно пожал плечами и, склонив голову набок, виновато ответил:
— Не знаю, Илларион Константинович, он может спать там, где выпьет лишнее.
Илларион Забродов недовольно нахмурился, отчего на высоком лбу собрались складки.
— А дом-то у него есть, Ахмет? — спросил Забродов.
Татарин протяжно вздохнул и, пренебрежительно махнув рукой, изрек:
— Дом, Константинович, у всех есть, даже кошки, и те имеют пристанище, но и их часто гоняют с насиженных мест.
— Ты это о чем, Ахмет? — не поняв старика, переспросил Забродов.
Татарин снова жалобно вздохнул и как-то странно покачал головой, отчего с нее чуть не слетела шапка-ушанка, в которой старый татарин ходил весь год.
— Да у него квартира в соседнем доме, — печально сообщил всезнающий дворник, — только его оттуда выгнали дети и теперь сдают квартирантам. Сейчас он может быть и на чердаке, или где-нибудь в подъезде, а может, промышляет возле пивнушки, она должна скоро открыться…
Илларион Забродов удивленно вскинул брови и недоверчиво посмотрел на старого человека. Трудно было поверить в то, что с родным отцом так могли поступить его единокровные дети.
— Да что ты говоришь, дорогой, — озадаченно покачал головой Забродов, — не может быть! Это чтобы дети да так поступить с родным отцом…