– Скажи, чтобы они держались подальше от моей комнаты.
– Если ты наркоманка, – говорит Тафт, – ты должна кое-что знать.
– Что?
– Наркотики тебе не друзья. – Мальчик выглядит серьезным. – Наркотики тебе не друзья, ими должны быть люди.
– О господи. Ты можешь просто рассказать, что вы делали прошлым летом, малявка?
Отвечает Уилл:
– Мы с Тафтом играли в «Энгри бердс». Мы больше не хотим с тобой разговаривать.
– Ну и ладно, – говорю я. – Вы свободны.
Я выхожу на крыльцо и наблюдаю, как мальчишки бегут к Рэд Гейту.
Когда я спускаюсь вниз после ланча, все окна Каддлдауна открыты. Гат вставляет диск в древний CD-проигрыватель. Мои старые рисунки прикреплены магнитами к холодильнику: сверху папа, внизу бабушка с ретриверами. Одна картинка прибита к кухонному ящичку. Лестница и большая коробка с подарочной упаковкой стоят в центре гостиной.
Миррен двигает кресло по полу.
– Мне никогда не нравилось, как мама оформила комнаты в этом доме, – поясняет она.
Я помогаю Гату и Джонни передвигать мебель, пока Миррен не говорит, что ее все устраивает. Мы снимаем акварельные пейзажи Бесс и скатываем ее ковры. Роемся в комнатах малышни, надеясь найти что-нибудь веселое. В конце концов гостиная украшена копилками и лоскутными одеялами, кипами детских книжек и лампой в форме совы. Множество блестящих ленточек из подарочной упаковки свисают с потолка.
– А Бесс не разозлится из-за твоего дизайна? – спрашиваю я.
– Будь уверена, она и носа не сунет в Каддлдаун до конца лета. Мама столько лет пыталась выбраться отсюда.
– Что ты имеешь в виду?
– О, – легко говорит Миррен, – ну, знаешь. Нелюбимая дочь, все такое, какая ужасная здесь кухня, почему дедушка не сделает здесь ремонт? И так далее в том же духе.
– А она его просила?
Джонни как-то странно на меня смотрит.
– Ты не помнишь?
– У нее пробелы в памяти, Джонни! – кричит Миррен. – Она не помнит половины нашего лета-номер-пятнадцать.
– Нет? А я думал…
– Нет-нет, замолчи сейчас же! – рявкает Миррен. – Ты что, не помнишь, что я тебе говорила?
– Когда? – Парень выглядит озадаченным.
– Прошлым вечером, – говорит Миррен. – Я передала тебе слова тети Пенни.
– Успокойся, – ответил Джонни, кидая в сестру подушку.
– Это важно! Как ты можешь забывать такие вещи? – Казалось, Миррен вот-вот заплачет.
– Извини, ладно? Гат, ты же знаешь, что Каденс не помнит бóльшую часть лета-номер-пятнадцать?
– Знаю, – отвечает он.
– Видишь? – говорит сестра. – Вот Гат меня слушал!
Я покраснела и уставилась в пол. Какое-то время мы просто молчим.
– Многие теряют память при сильном ударе головой, – наконец говорю я. – Это мама вам рассказала?