Полный умр.
Кто ж мог знать, что Колька вернется?
Ночью.
Что будет он пьян, во всяком случае, Стасе хотелось верить, что трезвым он на такое не решился бы. Что подопрет он дверь снаружи, а на стены плеснет керосином или еще чем, потому как дом полыхнет сразу и…
…это будет потом. А тогда Стася сама себе поверила, что справится. Если не одна, то с Бесом.
Лилечка тихонько вздохнула и, подобрав юбки, на цыпочках подошла к двери. Конечно, она знала, что подслушивать нехорошо, особенно юным барышням благородного происхождения, но устоять перед искушением не смогла.
Все равно ведь о ней говорить станут.
Точно о ней.
Она огляделась, убеждаясь, что коридор пуст. Гувернантку отослали еще в столице, и в Канопень — до чего же чудное название — Лилечка ехала лишь в сопровождении матушки, матушкиной камеристки, нянюшки и двух горничных, которые совершенно не имели представления о том, как должна себя вести юная барышня, а потому замечаниями не докучали.
Здесь же, в доме, который, пусть и привели в порядок, ожидая хозяев, все одно всё было не так и требовало матушкиного пригляду, а потому про гувернантку и не вспомнили, предоставив Лилечку заботам Акулины. А та вполне искренне полагала, что главное в ребенке — чтобы он был накормлен и погулян.
Ела Лилечка плохо, хотя и старалась не огорчать нянюшку, но еда в нее не лезла, несмотря на искреннее желание угодить. С прогулками тоже не задалось — уставала она, пусть и не так сильно, как в столице, видать, помог свежий воздух, но все-таки изрядно. И сил ее хватало лишь на то, чтобы в сад выйти и на лавочке посидеть.
Но, может, господин Дурбин, которого батюшка нанял в сопровождение и личные врачи, ибо, может, свежего воздуху в Канопене и хватает, а вот хороших целителей совсем даже наоборот, что-то да сделает? Не даром же он все утро с Лилечкою провел, щупая и поворачивая, заставляя то садиться, то руки поднимать.
И в рот лез.
И в глаза.
И заставил с полчаса стоять, держа в руках серебряное блюдце. Сперва даже интересно было, Лилечка в блюдце гляделась, думая, что, если б еще к нему яблочко наливное дали, глядишь, и вправду покатилось бы. Блюдце было красивым.
Но тяжелым.
И с чудесами не спешило, но Лилечка старалась.
— …к моему огромному сожалению, вынужден констатировать, что энергетические каналы по-прежнему нестабильны. Улучшения есть, все-таки местный фон куда спокойнее, однако они не столь велики, — голос у господина Дурбина был громким, раскатистым, и в библиотеке ему явно было тесно. Вот он и вырывался за дверь. — Амулеты, конечно, сдерживают регресс, но… боюсь, единственное, на что они способны — замедлить падение.