Огорчение.
Разочарование. Ее эмоции блеклые, как смытая дождем акварель. Стало быть, болезнь если и не вошла в последнюю стадию, когда человек вовсе теряет интерес к жизни, то всяко близка к ней.
Девочку было жаль.
Но жалость мешала сосредоточиться, и Ежи ее отодвинул. Он позволил своему сознанию вбирать звуки и запахи, отсекая лишние.
…свежей рыбы, которую пронесли на кухню парадным ходом, потому как было ближе. И средства для чистки каминных решеток.
Духов.
Людей.
Голоса их еще, казалось, звенели в воздухе, и, если Ежи пожелает, он может узнать, о чем эти люди говорили. Дверь пахла деревом.
Камень камнем.
Двор — остывающим солнцем, которое стремительно неслось к земле.
В саду цвели цветы, и тварь закружила, повторяя пройденный девочкой путь. Лоскут ткани, зацепившийся за колючие ветви, подсказал, что Ежи не ошибается.
— Это… ее. Наверное, — отец, которому передали лоскут, замер. — Надо у Аннушки спросить. Она точно скажет.
— Не стоит тревожить госпожу баронессу, — целитель не исчез, он держался рядом, чем несказанно раздражал, хотя Ежи искренне не понимал источника своего раздражения.
Потом.
Он оказался у ограды, сквозь которую рыскач просто протек, а вот Ежи… пришлось перелезать, хотя, право слово, он со студенческих пор этакими глупостями не занимался.
— Погодите… — сзади донесся жалобный голос. — Вы хотите сказать, что Лилечка…
— Давайте руку, так будет проще, — Анатоль через ограду перемахнул с легкостью. А вот Ежи подумалось, что странно, что ограда эта простая. Не так ведь сложно пригласить специалиста, чтобы элементарную защиту поставил, хоть бы тревожную, тогда и девочка не ушла бы тихо.
Вовсе не ушла бы.
А она…
Рыскач нырнул в лес, только вот почудилась в его движениях какая-то неуверенность, будто тварь… теряла след?
Такого быть не может.
Рыскач, если уж запечатлевает ауру, то обладателя ее способен почуять за версту, если не за две, а в древности, поговаривали, он и куда большие расстояния преодолевал. Древность древностью, но… тварь перемахнула через лесной ручей, а вот Ежи задержался.
Чтобы больная девочка и перебралась?
Нет, ручей был невелик, взрослый человек если не перешагнет, то всяко перепрыгнет и не заметит, но Лилечка не была взрослой.
Она умирала.
А тут… ни следа, ни отпечатка, не говоря уже о чем-то ином. Но рыскач замер в нетерпении, и Ежи перебрался на ту сторону. Лес вокруг становился гуще, темнее. И чудилось в нем нечто, не то чтобы недоброе, скорее иное, сонное, но и сквозь сон раздраженное появлением незваных гостей.
— Куда дальше? — звук собственного голоса потонул во мхах.