Но чтобы французы так засуетились, они были должны как-то узнать, что их план отвоевания русскими руками Эльзаса и Лотарингии в общеевропейской войне накрывается медным тазом. О том, что Германия резко меняет политический курс и тянет за собой в новую жизнь Австро-Венгрию, не писали в газетах, а тайные русско-германские переговоры на высшем уровне проходили в узком кругу доверенных лиц.
Когда Ольга пришла к своему канцлеру посоветоваться по этому поводу, тот задумчиво ответил:
– У вашего дядюшки Вилли где-то отчаянно течет…
– А почему именно у него, а не у нас? – удивилась императрица.
– А потому что наши замыслы после обсуждения в том же узком кругу при воплощении оказываются для всего мира неожиданностью, – ответил Одинцов. – Зато в этом случае реакция французов на германскую инициативу проявилась даже раньше, чем мы что-то начали воплощать. Если предполагать, что информатор Второго бюро – именно среди сотрудников германского посольства в России, то сигнал из Петербурга в Париж должен был пройти мгновенно, и если на основании этой информации сразу последовали определенные действия, то источник этой информации можно считать заслуживающим доверия. Впрочем, это проблема уже германской стороны. У них течет – им и латать свое корыто. Я сейчас хочу поговорить о другом. Что мы будем делать с таким партнером, как Франция, который свято чтит только свои интересы?
– Британия тоже чтит только свои интересы, – парировала императрица, – и пока мы им, прошу прощения за каламбур, интересны, они будут с нами сотрудничать. А как только этот интерес пропадет, мы снова станем врагами. Так было в вашем прошлом во время мировых войн, так будет и сейчас.
– Там, в нашем прошлом, даже развязывая войны в Европе, британские элиты наивно думали, что могут остаться в них сторонними наблюдателями и главными выгодополучателями, – ответил Одинцов, – но сейчас, когда мы раскрыли глаза вашему дядюшке Берти, от этих надежд не осталось и следа. Теперь в Лондоне знают, что мы либо вместе выигрываем эту партию, либо вместе идем на дно. В Париже, напротив, свято уверены в своей демократической исключительности, и раскрывать глаза там некому. Опираясь на опыт нашего мира, могу сказать, что их цель – не только вернуть себе Эльзас и Лотарингию, но и переделать остальную Европу по своему республиканскому образцу. Там, в нашем прошлом, к такому итогу привела Первая мировая война, когда в результате унылой четырехлетней бойни обанкротились и пали четыре крупнейшие на тот момент короны, а территория Австро-Венгрии к тому же распалась на множество мелких республик. Считалось, что это путь к сохранению вечного мира, ведь демократии друг с другом не воюют. Но оказалось, что республиканско-демократическое устройство государств – не панацея от войны. Поскольку никакие идеологические мантры не способны отменить истину о том, что единоначалие и вертикально интегрированные структуры являются наилучшими формами организации общества, то через некоторое время после установления новой формы правления из-под спуда разного рода демократических и республиканских институтов полезли диктаторы-временщики, буквально заполонив Европу: Гитлер – в Германии, Муссолини – в Италии, Пилсудский – в Польше, Хорти – в Венгрии, Антонеску – в Румынии…