– На нее!
– Хорошее дело.
– Я тоже так думаю, – улыбнулся во все тридцать два зуба моряк.
– Главное, не забудь, что не все добытое тяжким трудом надо отдавать интендантам.
– Господин прапорщик, – строго прервал «инструктаж» лейтенант. – Считаю своим долгом заметить, что ваше поведение роняет тень на всех офицеров флота.
– В смысле? – искренне удивился подобному наезду Будищев.
– Я говорю о вашем постоянном сборе трофеев!
– Моем?!
– Прекратите балаган! – разозлился Шеман. – Стоит поблизости оказаться убитому текинцу, как на него коршуном бросается ваш денщик и тут же обдирает до нитки. Даже наши казаки, которые, по совести говоря, сами далеко не безупречны в этом вопросе, уже злословят на этот счет.
– Все казаки или один наш общий знакомый в чине хорунжего? – хладнокровно поинтересовался Дмитрий.
– Увы, но уже не только он, – отозвался лейтенант, правильно понявший, о каком именно знакомом идет речь.
– Кажется, я знаю, что делать, – задумался прапорщик.
– Никаких дуэлей до окончания похода! – попытался перебить его лейтенант.
– Надо поднять руку кверху, – продолжал Будищев, – потом резко ее опустить и сказать: «Хрен с ним!»
– Какой чудесный рецепт! – захохотал внимательно прислушивавшийся к их разговору Майер.
– Попросил бы вас! – вспыхнул Шеман.
– Вот что, братцы-кролики, – прервал их Дмитрий, – во-первых, трофеи мой Федька таскает не для меня!
– А для кого же, позвольте спросить?
– Для себя, естественно! Ну, хочет человек добиться успеха в жизни и стать купцом. Кто я такой, чтобы судить его?
– Допустим на минуту, что это так. Но он возит добытое с вашими вещами!
– Да где же ему их еще возить? Кстати, пока мы спорим, Верещагин уйдет один. Кстати, может, мне тоже прогуляться?
– Ну уж нет, – горячо возразил гардемарин. – Ты и без того из боев не вылезаешь, а я все в резерве да в резерве.
– Как знаешь, – не стал спорить Дмитрий. – Главное держи пулеметы наготове, чтобы прикрыть артиллеристов, пока они будут пушки разворачивать.
– Пушек не будет.
– То есть как? – нахмурился Будищев.
– В приказе об этом ни слова. Идут вторая рота самурцев, третья сотня таманцев и мы, многогрешные.
– Странно.
– Приказы не обсуждают, – пожал плечами лейтенант.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул прапорщик, но спорить больше не стал и отправился по каким-то своим делам.
– Александр Александрович, – спохватился Шеман, когда тот ушел, – а вы случайно не знаете, отчего Будищев назвал нас братцами-кроликами?[46]
– Нет, Николай Николаевич, – отозвался Майер, – но мне это обращение обидным не показалось.
– Да мне тоже, просто никогда не знаешь, что нашему «изобретателю» может прийти на ум. Может ведь даже гадость какую сочинить, а мы и знать не будем, отчего над нами смеются!