По мере того, как колеса автомобиля с шумом перекатывались по каменистой тропе, стена из суровых сосен становилась все отчетливее. Издали Хантеру чудилось, словно высокие деревья, плотно прижавшись друг к другу, спешили ему навстречу, дабы огородить скрывавшуюся внизу индейскую деревню от посторонних глаз.
Окутанная вязким осенним туманом, невзрачная долина вяло трепыхалась в объятиях промозглого циклона. Засохших деревьев на обочине размокшей дороги становилось все меньше, и вскоре за окнами машины потянулась одна лишь безжизненная пустошь.
Эта тоскливая картина помимо воли навеяла детективу воспоминания о далеком детстве. Полустертые из памяти фрагменты того, как он подолгу таращился в пыльное окно чердака, за которым расстилалась серая лондонская топь. Он все еще хорошо помнил это ощущение – липкое и скользящее, просачивающееся в старинный дом сквозь осунувшиеся кирпичные стены.
Застывшему у мутных стекол ребенку казалось, что бесконечное уныние, распластавшееся внизу, похоже на огромного, бестелесного зверя. Словно оно, притаившись, терпеливо выжидает в сумраке туманного дня, чтобы поглотить некстати зазевавшегося путника. И тогда никто и никогда больше не увидел бы этого человека – незримый хищник, являвшийся из недр дождливой низины, не оставлял никаких следов.
Именно эта страшная мысль пришла в голову Илая Хантера, когда его старшая сестра неожиданно исчезла. Пока взрослые в суматохе обыскивали крошечный поселок, ютившийся в самом отдаленном пригороде Лондона, а полицейские опрашивали местных в попытке отыскать случайных свидетелей, темноволосый мальчик в ужасе прижимался животом к холодному подоконнику чердака. Где-то там, прямо за этим густым мороком, кровожадный зверь из ливневых сумерек удерживал его сестру.
Но, конечно, глупому мальчику никто не поверил. И тогда в одну из ночей Хантер решился на отчаянный шаг – он сам отыщет девушку, пусть даже придется столкнуться с коварным монстром лицом к лицу. Дождавшись, когда взрослые наконец уснут и старинный дом умолкнет, ребенок схватил с каминной полки керосиновую лампу и осторожно прокрался вниз по лестнице.
Линялые портреты забытых родственников укоризненно глядели в спину маленького ночного странника, будто осуждая за столь непозволительное поведение. Однако прошло всего несколько мгновений, и мальчик выскользнул за дверь, на ходу надев резиновые сапоги на свои босые ноги.
По ночам в Ист-Марш было холодно, темно и очень сыро. Даже летом болотистая низина утопала в бесконечных туманах, а с приходом осени немногочисленные дома, сгрудившиеся у разбитого шоссе, подтапливало почти до самого порога.