Первые недели Наташа пребывала в шоке. Бабушка пыталась занять её домашними делами, музыкой. Мать к тому моменту опять ушла в запой и до приезда отца в ноябре не собиралась из него выходить. Девчонки в классе смеялись над стрёмной одноклассницей, пару раз даже били за школой за то, что та умничала на уроке.
Далее рассказ шёл от первого лица.
В один октябрьский день, когда уже в четыре часа начинает темнеть и за окном дождь превращает всё в серо-зелёную жижу, я услышала, как она подбивала мальчишек изнасиловать какую-то зарвавшуюся одноклассницу. Я сначала не поняла, что они обо мне, а потом Володька подполз на перемене и так гадливо шепнул, что скоро мы познакомимся поближе. Два дня я пробиралась домой через старые сараи, наплевав на крики мамашиных собутыльников. Они знали меня с самого детства, некоторые даже приносили шоколадки и раскраски, пока отец был в рейсах. А старых дворняг я никогда не боялась, они не раз спасали меня от пацанов. Бывало, идёшь вечером в магазин, они окружат тебя, и не страшно, что кто-то пристанет.
В ту среду лил особенно сильный дождь, в сараях никого из знакомых не было, даже собаки куда-то спрятались. Я знала, что они ждут меня за углом школы, прямо по пути домой. Они, не таясь, обсуждали это на перемене и так гадливо ещё смеялись. Я знала, что в этот раз мне не уйти от них, но почему-то надеялась.
Перед тем как идти домой, забежала к дворнику Степанычу, попросила у него отвёртку, якобы розетку прикрутить. Старик, конечно, всё понял и попросил быть аккуратнее. Все взрослые знали о том, чем они занимаются за гаражами. Тем, у кого родители не пили, повезло даже меньше, их били с большим остервенением, наверно, из зависти.
С мыслью, что мне ни за что не справиться с несколькими сильными мальчишками, я выскользнула из школы. Мимо равнодушно прошли директриса под руку с учителем труда, стайку второклассников погрузил в старый «Опель» физик. Конечно, можно было напроситься с ними, но было страшно, что потом «спасителей» найдут с проломленными головами или дырками в животе. В памяти до сих пор стояло измученное тело химика. Если бы я тогда знала…
Переложить ключи и телефон в сумку, чтобы не выпали, застегнуть молнию. Привычные движения давались с трудом. Если бы я верила в Бога, то попросила бы у него, чтобы всё быстрее закончилось.
Из-за угла школы раздавались смех и мат. Я сжала бесполезную отвёртку, зажмурилась и шагнула к ним. В то же мгновение с улюлюканьем налетела толпа. Дышать было почти невозможно, мне кажется, сознание просто покинуло меня. В первые минуты я успела ударить двоих девчонок отвёрткой, на большее сил не хватило. А они лишь вытерли кровь с рук о мокрые толстовки и кинулись в драку. В драку, смешно, в драке обе стороны принимают участие, а не одна избивает другую. Это сейчас я думаю о случившемся так рационально и отвлечённо. А тогда… не хочу об этом даже думать… Через пять минут я уже лежала в грязи без куртки. Через десять на меня навалились Андрей и Рустам и пытались сорвать джинсы. Как же было… не больно, противно. Из разбитой губы текла горячая кровь, заливая всё лицо. Потные грязные руки елозили под кофтой, в штанах, но так как мешали друг другу, то не могли ничего толком сделать. Почему-то в голове в тот момент всплыла бабкина молитва, и раз за разом я повторяла её, чтобы быстрее всё закончилось. «Шлюха», «шалава» и «прошмандовка» – это было самое мягкое, что они кричали. Через 15 минут раздались свист, мат, а потом меня кто-то выдернул за руку из лужи и прислонил к двери сарая. Рядом плюхнулась сумка с учебниками. Через 17 минут чьи-то сильные руки куда-то поволокли. Почему я запомнила точное время и не помню их лиц? Минутная стрелка, забавно, как может спасти такая безделица.